Изумруды пророка

Когда на следующий день около половины седьмого экспресс остановился у перрона в Белграде, три путешественника вышли из вагона, и Морозини принялся разыскивать поезд Вена — Будапешт — Бухарест, который должен был везти друзей в почти противоположном направлении На их счастье, поезд отходил через три часа, к тому же — снова везение! — изучив железнодорожное расписание. Морозини обнаружил, что им даже не надо брать билеты до Бухареста по той простой причине, что поезд останавливался в Сигишоаре. Это позволяло им не проезжать лишнюю сотню километров, и даже две, если учесть, что при шлось бы возвращаться обратно. Ожидание в вокзальном буфете было не из приятных: холод, пришедший из России и распространившийся по всей Центральной Европе, до брался и сюда, и в большом зале, который не под силу было согреть нескольким жалким жаровням, у них зуб на зуб не попадал. К тому же еда, которую им подали, была практически несъедобной. Зато у Альдо появилась возможность найти у навязавшейся им в спутницы дочери Альбиона кое-какие достоинства: она не только привыкла к плохой погоде, но еще и умудрилась найти восхитительными сармале — острые капустные листья с не менее острым фаршем, которые обоим мужчинам показались отвратительными.

— Если ты дорожишь своим Теобальдом, при котором тебе так сладко живется, не женись на этой девушке! Вот увидишь, твой верный лакей-повар мигом сбежит, только ты его и видел… — шепнул Морозини, как только Хилари удалилась «попудриться» в омерзительную дамскую комнату «в турецком вкусе», где на стенах было куда больше подозрительных пятен и надписей, чем зеркал…

— Да я никогда и не собирался на ней жениться!

— Это еще впереди! Она очень хорошо умеет уговаривать!

Когда путешественники добрались до Сигишоары, они увидели местность, засыпанную снегом. Весь этот край, с его еловыми лесами, старыми замками, прикорнувшими на отрогах Карпат, и крошечными, одиноко стоявшими деревянными домиками, к которым вели дороги с глубокими рытвинами, так напоминал рождественскую открытку, что Хилари, как маленькая девочка, от восторга захлопала в ладоши.

— Можно подумать, мы вернулись в давно забытые времена в старую Англию, — растроганно проговорила девушка.

— Надеюсь, — глухо проговорил Альдо, — что это впечатление у вас сохранится, хотя я в этом сомневаюсь.

И все же она не так уж сильно ошибалась. Если трудно было понять, что такого английского она увидела в этом пейзаже, то впечатление, что время пошло вспять, было очень явственным, достаточно было повернуться спиной к железной дороге. Сигишоара, стоящая на уступе над Тирнава-Маре, со своими девятью сторожевыми башнями выглядела настоящим средневековым городом, из-за своих стен высокомерно поглядывающим на неопределенного возраста постройки нижнего города, прилепившиеся у его ног. Впечатление окрепло, когда, пройдя через укрепленные ворота, путешественники оказались на маленькой площади с могучим деревом, широко раскинувшим обнаженные ветви. Отсюда расходились крутые извилистые улочки, мощенные неровными камнями, с домами под крышами из темной черепицы, видневшейся вокруг труб, там, где снег еще не держался. В темные проходы по ночам, наверное, небезопасно было углубляться: через низкие ворота по крытым лестницам из потемневшего от времени дерева можно было, попасть к главной точке города: готической церкви с колокольней под маленьким куполом, возвышавшейся над кладбищем, где могилы были скрыты среди почерневшей травы…

— Город, похоже, не очень маленький, — пробормотал Видаль-Пеликорн, — а сведений у нас немного. Вернее, почти нет. Как ты думаешь, мы сможем найти особу, с которой должны вступить в переговоры?

— Для начала нам надо найти жилье! А гостиницы всегда были лучшим источником сведений…

Гостиница, которую им посоветовали на вокзале, носила немецкое название «Zum Goldene Crone», отчего путешественники испытали огромное облегчение. Еще бы: ведь это означало, что в той части страны, куда их занесло, на этом языке говорят по меньше мере наравне с румынским, которого ни тот, ни другой не знали. В самом деле, с течением веков саксонцы постепенно прочно обосновались в Трансильвании, которую делили с валахами и венграми. Это обстоятельство избавляло друзей от главных трудностей общения.