Извилистый путь

Долго стояли, разглядывая странную зверюшку, похожую телом на хорька, только побольше, со смешными огромными ушами и с ласковыми глазами. Она уныло сидела в клетке, глядя на проходящий мимо люд. В конечном итоге я отвалил за нее целое состояние в десять золотых, и теперь Нейлин с глазами навыкате, тащила большую клетку, прижав ее к груди, никому не доверяя этого чудного зверя. В конце концов, она засунула туда палец, чтобы погладить этого пушистого мальца, а он тяпнул её за подушечку пальца. Она вскрикнула, и, отдернув руку, сунула палец в рот. Клетка грохнулась о землю и разбилась, а ушастая тварь одним прыжком очутилась у девушки на плече.

Девушка завизжала на весь базар, и мы рванули из ножен железяки и уже занесли было клинки, чтобы изрубить заразу в капусту (казалось, что вместе со зверем изрубим и голову девушки), когда пушистик вдруг лизнул Нейлин в ухо, и, прижавшись к ее голове своим серым бочком в сиреневую и фиолетовую полоску, выпрямился на своих лапках и зашипел на нас, распахнув на всю возможную ширину свою пасть, такую же фиолетовую, как и полоски на шерсти, с огромными иглоподобными зубами.

— Усё, теперь он будить защищать ее до самой смерти! — с улыбкой заявил сухонький, седой, как лунь, старикашка. На нем был длинный льняной балахон, на ногах — плетеные из лозы шкары, в руках корявый посох, отполированный рукой деда до блеска в том месте, где он за него держался.

Мы повернули к нему головы, с интересом глядя на дедулю.

— Это же скас! Будеть защищать свого господина, зенки выдерёть врагу, а в обиду девку не дасть!

— Ого, классно! — сунулись было мы с Каленом носами к скасу, стремясь его получше разглядеть.

Его пасть щелкнула в миллиметре от моего носа, я еле успел отдернуться.

— Я бы не советоваль так делать покы. Воть когда он поймёть, что вы друзяшкы девонькы, то тады и погладить можно будеть, — поучительно заявил дед. — А покы не трожтэ.

— Ох, и умный же ты, батя! — уважительно сказал я. — Кто же ты такой?

— Онуплин я, сынок, ведун. Ведаю просто, так, понемногу. Ото, я тябе так скажу, молодец, если и дальше так будешь, то далеко пойдешь, добра ты душа. А если испоганишься, — поганой смертью помрёшь! — поучительно сказал старик, подняв свой длинный узловатый палец. — Ну, то я так, на всякый случай, тоби такого нэ грозить. Пока шо. А дальше, як поведёшь.

— Дед, ты чего лепишь? — возмутился Кален. — Совсем из ума выжил?

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не вскрик девушки. Вся толпа, собравшаяся вокруг нас со стариканом, посмотрела на неё. Вырвав из рук Нейлин и прижав скаса к своей груди, через толпу людей прорывался бывший хозяин зверька. Мы уже хотели, было, кинуться в погоню, когда узловатая ладонь, легла на мое плечо:

— Не торопитесь, все хорошо будет. А он зря это сделал, очень уж он животинку обидель. Куснуть может… до смерти…

— Да, не хило! — оглянулся я на деда, но его уже там не было, и как я ни всматривался в толпу, его не нашёл. Дед был на полторы головы выше всех, но его не было видно нигде.

Махнув рукой, я отправился вслед за Каленом и Нейлин, которые все же побежали за мужиком.

— Не отдам зверя, мой он будет! — орал он на ходу. — Подавитесь своими деньгами! Продавец бросил мешочек с золотыми через голову, его на лету поймал эльф и сунул в карман. Мужик со скасом свернул в переулок, и мы услышали его радостный крик:

— Вот видите, он и меня укусил!

Когда мы с толпой народа подбежали к тому месту, где он упал, его язык уже с трудом ворочался, а рука быстро распухала. Через несколько минут она уже стала размером с колоду, а из укусов сочилась сукровица.

— Вот видите, он и меня любит! — бредил неудачливый грабитель.

Скас сидел у него на животе и зло смотрел на толпу, наблюдая, чтобы никто не тронул его хозяйку. Возле девушки образовалось пустое пространство, и люди мало-помалу начали расходиться.

Зверь еще немного посидел на теле поверженного врага, а потом прыгнул на руки к Нейлин. Та инстинктивно прижала его к себе и начала гладить по пушистой спинке.

Когда к нам подошла стража, продавец был уже мертв.

— Что здесь произошло? — строго спросил лейтенант стражи, высокий мужчина лет сорока, с серыми глазами. За ним маячило три солдата.

— Да вот, купили себе скаса, а он пытался его отнять. Ну, скас его и грызнул, — пояснил я.

— Скас, это змея какая-то? — спросил солдат.

— Да нет, вон, у девушки на руках сидит.

— Так, а почему эта тварь не в клетке, или, хотя бы, не в наморднике? — зло спросил лейтенант.

— Он не опасен, пока не станешь обижать хозяйку! А клетка разбилась. — миролюбиво продолжал объяснять я.

— Ты мне тут не выступай, молокосос (и это в мои то почти тридцать лет!)! Вас я задерживаю на дознание, а зверя я изымаю! — он протянул руки к скасу, и тот ощерил зубы:

— На вашем месте я бы этого не делал, если не хотите лежать рядом с ним. — Я кивнул на мертвеца. — И позвольте нам идти дальше, своей дорогой.

— Нет, вы пройдете со мной в городскую тюрьму! — зло и категорично заявил лейтенант, ложа руку на рукоять меча. Стражники поудобней перехватили алебарды.