Извините, но я люблю злодея!

      — Братик, прошу, не молчи! Что ты хочешь, чтобы я сделала? Скажи хоть что-то! Матушка и папенька очень беспокоятся о тебе и каждый день спрашивают, как ты и как твои дела. Я ведь ничего плохого тебе не сделала, так почему ты так смотришь? Ты ведь знаешь, что очень дорог мне! Братик, ну скажи хоть что-то! Разве тебя устраивает, что Дурнушка здесь находится? Это же комната мужчины! Более того, молодой герцог Элвин постоянно спрашивал о ней. Разве это не странно?

      Что? Элвин спрашивал обо мне? У Аннабель? Ну, если подумать, то это единственный родственник, который постоянно приходит в поместье герцогов и который более-менее разговорчив. Из Алана, пока он того не захочет, и слова не вытащишь. Но что Элвин спрашивал у Аннабель? Чем интересовался?

      — Что она любит? Что ей нравится? Чем увлекается? Что, наоборот, не нравится? Разве нормально задавать такие вопросы о Дурнушке? А теперь смотри: она в его комнате! И ты на это закроешь глаза? Братик!

      Да уж… От Аннабель явно никакого толку не будет в этих вопросах. Но возможно ли, что тогда в оранжерее Элвин задавал именно эти вопросы? А теперь она подозревает его в чём-то большем? И это пугает Аннабель?

      Прозвучал тихий, усталый вздох.

      — Он её спас, — ответил Алан спокойным голосом. При этом словно поставил невидимую точку для девушки, чтобы та более не возвращалась к этому вопросу. — А ты уходи.

      — Что?! — ахнула девушка. — Да в чём я провинилась? — рыдала Аннабель. — Чем обидела, что ты так холоден со мной, но так добр к Дурнушке? Что сделала не так?

      — Ничего, — коротко пояснил Алан. — Ничего не сделала. В этом и проблема.

      — Чт?.. — озадачилась девушка, явно не до конца понимая всей сути, но больше Алан разговаривать с ней не собирался и захлопнул дверь прямо перед носом сестры.

      Да уж… Аннабель не была плохим персонажем. Она была главной героиней. Светлой, доброй, красивой, невинной, но только для других главных и второстепенных героев. Для злодеев же… всё совсем наоборот. На то они и злодеи. Как оказывается, порой и бездействие становится ой каким действием. Особенно для ребёнка, который просто хотел почувствовать любовь семьи.

      Мальчишка вернулся на кровать и прилёг рядом со мной, прижавшись к плечу и обхватив ладошками руку. Что ж… Аннабель права. Рядом с ней он был холодным северным медведем, который мог запросто избавиться от всего, что мешало, на пути. Для меня же — обычным плюшевым медвежонком, которому многого не нужно. Лишь бы быть рядом.

      Но понимает ли Аннабель истинную причину?

      И не приведёт ли это к ещё большим проблемам?

* * *

      Это очень странно! Очень! Но я, в каком-то смысле, жила теперь у Элвина в комнате. И об этом знали все в особняке. Причём Элвина вообще всё устраивало. Даже тот факт, что рядом со мной 24\7 находился Алан, его не смущал. Элвин его не прогонял и не трогал. Более того, заботился о том, чтобы еду приносили, рассчитывая не только на него и меня, но и на Алана.

      Кстати, так мы спали и на кровати: Элвин, Алан, я. И всех всё устраивало.

      Кроме меня…

      Ибо это был Ад.

      Сами посудите: как можно заснуть, когда ты понимаешь, что рядом с тобой спит столь прекрасное и невинное зло, которое так и хочется «задобрить»? И сейчас Алан не меня спасал, о нет. Он спасал Элвина от меня. Причём первоклассно. Мне же оставалось полночи мучиться, не спать и периодически кусать подушку от желания прикоснуться к тому, кого лучше не трогать. Так ещё и больные глаза не давали посмотреть на спящее личико Элвина, оставляя только фантазию.

      Эх…

      Но днём Элвин, в основном, покидал комнату и уходил неизвестно куда. Мне кажется, он это делал специально, чтобы те, кто также обо мне беспокоился, могли заглянуть в комнату и наведать меня. Однако присутствие Короля Демонов всё усложняет, так что… ответ прост.

      Меня навещал Уильям, у которого было одно логическое объяснение на все мои неудачи — это проклятие. И его не переспоришь. Вот проклятие это — и всё тут. При этом, когда я ответила, что у «проклятия» имеется вполне себе физическое тело, он всё равно не унимался. Требовал, чтобы я избавилась от участка и перепродала его. А лучше — таскала договор, перо и чернила всегда с собой в том случае, если найдётся такой придурок, который захочет забрать проклятие на себя.

      Нет, ну, нормально? Эх… Да если бы я в прошлой жизни во все эти сказки и бредни верила, то никогда бы не добилась таких высот, как раньше. Чего мне только не пришлось испытать. Мне присылали письма с проклятиями, куклы Вуду с моей внешностью. Порой кто-то выслеживал, где я живу, и прямо на пороге дома оставлял труп мёртвой кошки или ворона с предупреждением отказаться от тех или иных планов.

      Это действовало на нервы. Но если бы я каждый раз начинала впадать в панику и кричать: «Помогите!» — то чего бы добилась? А ничего! Осталась бы с носом — и всё.