Извращенное Притяжение

— Но быть с тобой все равно означает, что ты забираешь ее у Григория. Однажды он уже потерял ее и до сих пор не простил себе этого. Позволить ей быть с тобой значит подвергнуть ее риску на вражеской территории, вдали от его власти.

— Я должен попробовать, — сказал я умоляюще.

— Делай, что должен, ты взрослый. Но скажи Григорию, что я уничтожу все, что ему дорого, если он прикоснется к тебе.

После разговора с Римо я твердо решил осуществить свой план. Это безумие, но если это то, что необходимо, чтобы убедить Динару и ее отца, что мы должны быть вместе, тогда я сделаю это.

Я взял напрокат частный самолет, вместо того чтобы лететь на одном из самолетов Каморры. Если бы я появился с реактивным самолетом Каморры, Григорий мог бы счесть это угрожающим жестом, но я здесь не как член Каморры. Я здесь как Адамо.

Такси довезло меня до дворца Михайлова. В тот момент, когда я подошел к воротам и назвал охраннику свое имя и фамилию, он поднял тревогу. Через минуту несколько охранников Братвы и Дима бросились вниз по подъездной дорожке.

Дима покачал головой, недоверчивое выражение исказило его черты. Ворота распахнулись, и охранник подтолкнул меня к Диме. Я не сопротивлялся.

Дима схватил меня за руку сокрушительной хваткой, приблизив свой рот к моему уху.

— Какого хрена, Фальконе? Ты с ума сошел? Ты должен понять, что даже твоя фамилия не может защитить тебя в Чикаго. Это не территория Каморры. Григорий разозлится и убьет тебя.

— Так что это станет хорошим днём для тебя.

Дима покачал головой, бормоча что-то по-русски себе под нос.

— Ты просто идиот. Динара будет опустошена, если с тобой что-то случится.

Мое сердце пропустило удар, услышав ее имя.

— Мы с Динарой любим друг друга.

Дима кивнул.

— Знаю, но Григорию все равно. Он хочет, чтобы Динара находилась в Чикаго, хочет, чтобы она была в безопасности. Отпустить ее с Фальконе не то, что он может принять.

Дима обыскал меня, снял с меня ножи и пистолеты и передал их другим охранникам, которые направили на меня свои пушки.

— Ты один? — спросил Дима.

— Да.

— Обычно я бы сказал, что ты лжешь, потому что это полный идиотизм приходить сюда без прикрытия, но я тебе верю. У тебя больше мужества, чем я думал.

Дима потащил меня по подъездной дорожке к великолепному дворцу, а затем внутрь здания. Это что-то прямо из России, дворец, настолько полный великолепия, что даже я был поражен несмотря на то, что вырос в огромном особняке. В этом месте Штаты и даже Каморра казались световыми годами.

— Может, замолвишь за меня словечко, если хочешь, чтобы Динара была счастлива, — пошутил я.

Дима удивленно посмотрел на меня.

— Если Динара его еще не убедила, то я точно не смогу. А если ты думаешь, что Григорий тебя послушает, то ты самый большой дурак из всех, кого я знаю.

Дима постучался в массивную деревянную двустворчатую дверь с позолоченными украшениями. Дела у Братвы, казалось, шли прекрасно.

— Войдите, — произнес низкий мужской голос по-русски.

Я изо всех сил старался выучить язык, когда у меня была свободная минутка, но я все еще был далек от владения языком. Но я понимал достаточно и даже мог общаться на базовом уровне. Я хотел удивить этим Динару. Теперь я мог только надеяться, что это успокоит Григория достаточно, чтобы сохранить мою жизнь.

Дима распахнул дверь и провел меня в огромный кабинет. Я видел фотографии отца Динары в Интернете, но это первый раз, когда я видел его лично. Он поднялся с кресла и с суровым выражением лица обошел массивный предмет мебели. Он был высоким мужчиной и, судя по выражению его глаз, не имел никакого интереса слушать мою речь. В его глазах я был угрозой. За дочь, за Братву, за свое дело. Он хотел, чтобы я ушел, как можно дальше от Динары, и то, что я появился сегодня, заставило его хотеть убить меня.

Может, это знак неуважения в его глазах. Римо с уважением отнесся бы к тому, кто рисковал своей жизнью таким самоубийственным способом. Но образ мыслей Римо отличался от большинства людей. И все же мне оставалось надеяться, что Григорий поймет, что это значит.

Что я готов рискнуть всем ради его дочери. Быть может, это спасет мне жизнь. Не то чтобы спасение моей жизни было моим главным приоритетом. Я не уйду, если не смогу быть с Динарой.

ГЛАВА 24

Когда я была с Адамо, время быстро летело, и я часто хотела замедлить его, хотела насладиться нашими моментами вместе. Теперь, когда я больше никогда его не увижу, я жалела, что не наслаждалась каждой секундой нашей близости без колебаний и оговорок.

Одна в своей комнате, каждая секунда, казалось, тянулась, и я просто хотела ускорить ее, но что толку? Чего еще можно было ожидать? Я вернулась к своей жизни, но уже не была той Динарой, которая присоединилась к гоночному лагерю в начале года. После переживания любви, радости и страсти с Адамо мое эмоционально отстраненное существование в Чикаго стало невыносимым. В прошлом я бы предпочла создать фальшивую эйфорию с помощью наркотиков, но теперь я знала, что они не приблизят меня к тому, что я испытывала с Адамо.