Извращенное Притяжение

Я выронил нож. Он с грохотом приземлился, заливая кровью все вокруг. На секунду часть моего лица отразилась в единственном чистом пятне на остром лезвии. Впервые в жизни я понял, какой страх испытывают люди, когда слышат мою фамилию. Фальконе.

Сегодня выражение моего лица оправдывало их ужас.

Кровопролитие у меня в генах. Всю свою жизнь я боролся с этой жаждой глубоко в моих венах, приглушал наркотиками и алкоголем, но ее зов всегда был рядом, подводное течение в моем теле угрожало затянуть меня.

Я этого не допустил. Вместо этого я бросился головой в его глубины, последовал за течением в самую темную часть моей души. На протяжении долгого времени этот день был моим самым большим кошмаром, страхом сверх всякой меры. Но, черт, сегодняшний день стал для меня возрождением, возвращением домой к своей истинной сущности.

Мои ладони были липкими от ее крови, и это было прекрасно. Я никогда раньше не убивал женщину, тем более не причинял боль намеренно, но после просмотра записи она стала для меня безликой, просто мишенью, которую я должен уничтожить.

Ни одна уличная гонка не могла посоперничать с острыми ощущениями, абсолютным кайфом от убийства, и тем более с силой пыток.

Отрицать свою природу — значит жить во лжи. Только наркотики во всех формах и проявлениях делали это возможным в прошлом. Но не сейчас.

У людей наконец-то появилась причина для прозвища, которое они дали мне и моим братьям.

Монстры Лас-Вегаса.

Моя чудовищная сторона вышла поиграть, но веселье только начинается.

Мы с Римо были похожи внешне, но это не самое поразительное сходство. Его жестокость и грубость приводили меня в ужас большую часть жизни, потому что отражали ту часть меня, которую я презирал. Сегодня я помирился с ним и с собой.

За это я должен благодарить Динару.

Она повернула голову и моргнула, ее грудь тяжело вздымалась.

— И так будет всегда?

— Что, например? — хрипло спросил я.

Я даже не знал, почему у меня болит горло. В отличие от нашей жертвы, я не кричал. Я почти ничего не говорил.

Она глубоко вздохнула, словно ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями и подобрать нужные слова.

— Я в равной степени ужасаюсь и испытываю отвращение от того, что мы сделали, и чувствую себя бодрой и полной сил. Так будет всегда? Этот конфликт разрывает мне грудь, потому что я полностью отдаюсь жажде крови. Просто нажать на курок это другое, но это... это личное убийство... — она вздохнула.

Я придвинулся к ней ближе и опустился рядом на колени.

— Я не знаю.

Она посмотрела мне в глаза.

— Что ты чувствуешь, Адамо?

Я подумал, не солгать ли, чтобы скрыть свои истинные чувства.

— Не ужас. Не отвращение.

Мой взгляд блуждал по трупам, ожидая проблеска сожаления, любой эмоции, которую почувствовал бы нормальный человек, но не было ничего, только потребность повторить испытанное.

Когда я снова посмотрел на Динару, на ее лице отразилось понимание. Монстра было трудно спрятать, как только вы достаете его поиграться.

— С каждым разом тебе это нравится все больше.

Я мрачно улыбнулся.

— Ты знаешь, как называют нас, Фальконе.

Римо и Нино гордились бы мной, если бы увидели меня в таком состоянии. Гордость предшествует падению. Я всегда высказывал им дерьмо за их действия, за то, что им нравилось делать, и вот теперь я здесь.

Она села и взяла меня за руку, соединив наши пальцы. Наши ладони слиплись от крови жертв.

— Я бы не справилась без тебя.

— Ты хочешь придерживаться нашего плана? Даже насчёт твоей матери?

— Да, — ответила она без колебаний. — Я хочу заставить их заплатить, всех до единого. Они должны истекать кровью.

Я сжал ее руку.

— И они будут, Динара. Их крики прогонят призраков, которые их действия оставили в твоей душе.

Динара с легкой улыбкой покачала головой. Поцеловала меня в губы. У них был вкус крови и слез, и даже это не вызывало у меня отвращения.

— Поэт и убийца. Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Адамо, — ее глаза сияли решимостью. — Кажется, я влюбляюсь в тебя.

Удивление захлестнуло меня.

— А что произошло с «пока нет»?

Динара покачала головой.

— Почему я должна бояться?

Вероятно, существовала сотня причин, почему наши эмоции должны пугать нас, но мне было наплевать. Я обнял ее за шею, притягивая ближе.

— Я пройду с тобой каждый шаг. Отдам тебе справедливость, которую ты заслуживаешь, даже если это отнимет у меня последний вздох.

— Нет, — прошептала она. — Ни один из нас не отдаст свой последний вздох за этих отвратительных тварей. Мы будем жить, когда их кровь уже давно будет пролита.

Я снова поцеловал ее, на этот раз сильнее, мой язык раздвинул ее губы. Моя рука блуждала по ее спине.

Динара отстранилась, покачав головой.

— Я не могу. Не так, — она указала на свое окровавленное тело. — Только не рядом с ними, — она кивнула на тела. — Ты смог бы?

Я хотел, чтобы ответ был отрицательным, но мои вены пульсировали остатками адреналина от убийства и желания. Я мог бы трахнуть Динару прямо здесь, на холодном, пропитанном кровью полу. Поднявшись на ноги я протянул руку.

— Не задавай вопросов, если ответы могут тебя напугать.