Изыди (СИ)

― Дела, старик. Некогда было. Жёны и вечные выяснения отношений с ними ― это якорь, гиря, подвешенная к ногам, которая тянет вниз, ― оправдывался он, пытаясь уйти от моих укоров по поводу просроченного наследства. И ещё что-то там объяснил насчёт Украины: ― Там закон приняли, по которому въезд на Украину запрещён на три года после посещения Крыма. А моя малая родина ― Львов. Сам понимаешь.

Дела были ни при чём, и жёны тоже. Разве что закон о правилах въезда на полуостров без высочайшего дозволения извне мог явиться причиной. Но тут надо выбирать одно из двух: либо удовольствие, либо его последствия. Как правило, выбор делают в пользу последнего. Борис согласен со мной во всём, за исключением того, что касается полуострова. Основной его девиз ― "здесь и сейчас". После Таиланда Борис устыдился своих примитивных и мелких радостей, какими он довольствовался до поездки, ― после Таиланда ему открылась вся их богатая гамма.

Я не стал накачивать его назиданиями. Сказал только, что он мог бы поведать про наследство раньше ― я бы что-нибудь посоветовал. Прошло восемь лет со дня смерти его деда. Дед пережил своего сына на пять лет, и шансов на успех у Борьки было не так много. Может быть, я и отказал бы приятелю в услуге, но мне хотелось воспользоваться случаем, чтобы подсмотреть, как живут люди и в других местах, как они устраиваются. Интересовало всё: быт и климат, в каких домах проживают местные жители, и какие из них лучше: кирпичные, каменные или деревянные. Меня заинтриговало и само наследство. Захотелось попробовать его на зуб.

Я остановился в небольшом курортном посёлке недалеко от того города, где мне предстояла судебная тяжба. Частная гостиница, каких здесь хватало на каждом шагу, уютный номер, залитый солнцем, и гостеприимная хозяйка с певучим западно-украинским акцентом ― что ещё надо, чтобы совместить работу и отдых?! Рядом с гостиницей располагался мужской монастырь с небольшим храмом, с колокольни которого тотчас же прозвучали удары колокола, словно возвестив о моём приезде. Хороший знак. К удаче. Но ведь будет звонить по три раза в день. Ладно, днём я в суде, а ночью спят даже монахи.

Первое крымское утро. Солнце коснулось пяток, нагрело, разбудило ― хорошо! В суд мне только в понедельник, впереди два выходных. В понедельник поеду знакомиться с гражданским делом. Местная судья с русско-украинской фамилией Кошка подарила дом деда Бориса каким-то дальним родственникам. Подарила не в буквальном смысле слова ― вынесла решение. О нём мы с Борисом узнали, когда вступили в переписку с прокуратурой, а потом и с канцелярией суда, куда я направил первые запросы.

Дверь из моей комнаты выходила на длинный спуск с множеством ступенек. С одной стороны лестницы была каменная кладка в человеческий рост, с другой ― небольшие кусты. Лестница уходила круто вниз, петляла и выводила к центру курортного посёлка. Центром считались небольшая площадь, рынок и автостанция, от которой каждый час отходили большие и маленькие автобусы. Первые ― двухэтажные, комфортабельные, разрисованные ― имели своей целью домчать уже отдохнувших и загоревших туристов до аэропорта, вторые ― тесные, жёсткие ― крутились по самому посёлку и окрестным населённым пунктам. Стилизованное под "украiньску хату" кафе на автостанции манило белёными стенами и соломенной крышей. Захотелось туда влезть, пощупать солому и вдохнуть. Чтоб заколдобилось. Чтобы сравнить с запахом детства.

Из кафе на всю площадь распространялся такой аромат свежесваренного кофе, что я не удержался и зашёл. Посетителей утром было немного. За одним столиком сидела молодая пара: парень и девушка осторожно прихлёбывали из чашек дымящийся кофе. За другим, в углу, расположились двое крепких парней, оба лет сорока на вид. Перед ними на столе стояли четыре литровых бокала: два пустых и два полных. Из последних, откинувшись назад на плетёных стульях, парни потягивали светлое пиво. Рядом с бокалами высилась горка хитиновых несъедобных остатков от международной закуски. В отличие от супругов за соседним столиком, поглощённых собой, парни были слишком колоритны, чтобы с ними не заговорить.

― Откуда, мужики? Какой род войск? ― спросил я, предположив, что они военные.

После некоторого молчания одних их них оценивающе на меня посмотрел и, представившись Борисом, ответил:

― Подводный флот. Мурманск. Миноносец, который бывший "Хабаровск".

― О, символично. А я из самого Хабаровска, ― обрадовался я, как будто встретил земляков. - В гости или на отдых?

- Мы родом из Севастополя. Сначала там же и служили, а потом по контракту в Мурманске. Пятнадцать лет дома не были.

- Ясное дело, служба, - понимающе прокомментировал я.

- Нет, - тут же прервал меня Борис. - Потому что Украина.

Перекинувшись с ними ещё парой фраз по поводу долгожданного воссоединения и пожелав морякам удачи, я попрощался.

― Яркого солнца, тёплого моря, ― бросил я подводникам, выходя из "хаты". Те лениво кивнули. Пиво с раками расслабляет. Особенно на родине.