Jæger – i krig med eliten

Мой путь начинает с нескольких дней в огромной и холодной русской столице Москве. Здесь я узнаю, что большинство москвичей негативно относится к кавказцам. Они считают их террористами и преступникам. Это заставляет меня изрядно понервничать, когда я думаю о проблемах, которые ждут меня как руководителя программы.

Моим самым близким сотрудником был бывший егерь Peter Correl, как и я, прошедший курс по разминированию. Из-за ужасной ситуации с безопасностью в Ингушетии нас охраняли четверо местных полицейских. Похищения людей были настоящим бичом в этом районе. В 1996-1999 гг. было похищено примерно 1300 человек. До сих остаются не выплаченными выкупы за 500 с лишним человек. Похищение людей с Запада здесь очень прибыльный бизнес. Многие журналисты и сотрудники гуманитарных организаций были похищены в целях выкупа местными преступными группировками.

Самый громкий случай - похищение Camill'ы Carr и ее "бой-френда" Jon'a James'a, которые прибыли в Грозный в 1997 году, чтобы открыть реабилитационный центр для детей, пострадавших от войны. Через три месяца они были похищены чеченскими боевиками и в течение последующих 14 месяцев подверглись пыткам и побоям; Camill'у неоднократно изнасиловали. Их освободили лишь при содействии русского миллиардера Бориса Березовского.

Увы, это все - страшная реальность, а я нахожусь в дороге, поздно ночью в октябре 2000 года в аэропорту Домодедово, направляясь в Назрань. Аэропорт окутан метелью, так что нам не взлететь. Русский капитан в большой меховой шапке только качает головой, усиливая мой страх относительно безопасности полетов в этой стране. Спокойствию не способствует и плохая шумоизоляция салона "Туполева" и то, что при взлете попадал багаж с полок. Русские женщины, сидевшие рядом, как ни в чем не бывало, разглядывали глянцевые журналы.

Через несколько дней после приезда я включился в работу. Мне выделили небольшой офис с компьютером и принтером. В учительской, прилегающей к моему офису, я тренирую первую группу - 15-20 местных сотрудников. Все чеченцы, в основном женщины 20-40 лет, но есть два двадцатилетних парня. Они рассказывают мне об ужасах жизни за последние десять лет в своей стране. Все они живут в лагерях для беженцев и многие потеряли мужей, жен, детей или родителей, которые погибли или просто пропали без вести.

Но, не смотря на свое положение - или, возможно, из-за этого - они проявляют удивительную силу духа и активно включаются в работу по информированию населения о минных угрозах. По местным меркам работа оплачивается очень хорошо.

Мы организовываем наших подопечных в небольшие мобильные группы и отсылаем по всему региону сроком до недели. Это рискованно, т.к. они часто работают в районах боевых действий между русскими солдатами и чеченскими повстанцами. Однако наши усилия пользуются большим успехом, поскольку учителя попадают в труднодоступные районы, где почти никто не знает, как бороться с минами и что с ними делать.

Благодаря успеху мы расширяем набор. Как только об этом пронеся слух, нас сразу же буквально подвергли бомбардировке просьбами взять кого-то. Особенно были настойчивы наши охранники, настаивавшие на кандидатурах своих родственников. Двое из них были очень агрессивны, крича на меня и угрожая, что могут перестать охранять меня, когда я им говорю, что мы уже нашли всех кандидатов.

Надо сказать, что из-за опасной криминогенной обстановки в стране и постоянных похищений я не могу выйти один за пределы офиса - мои "охранники" повсюду следуют за мной. Ими я совсем не впечатлен. Они выглядят апатичными и я им просто не доверяю. Если Peter или я попадем в беду, то они будут первыми, кто сбежит.

Дом, в котором мы живем - отличная, закрытая от посторонних, вилла, построенная в "элитном" районе. Рядом с нами живет президент республики, и каждое утро мы видим как его бронированный "хаммер" в сопровождении черных автомобилей, набитых телохранителями, на высокой скорости покидает дом.

Окрестности столицы находятся в резком контрасте с Назранью. Очень мало дорог имеют твердое покрытие, улицы покрыты отходами и мусором, крупный рогатый скот, птицы и дикие собаки бродят, где вздумается. Есть несколько магазинов, но больше всего людей на рынках, где они приобретают еду и предметы повседневной необходимости.

Дом мы делим с Датским советом по делам беженцев, который состоит из датчан и местных жителей. Главный здесь поляк по рождению, но датчанин по гражданству, по имени Kristof. С длинными седыми волосами он выглядит как упрямый поклонник поколения Вудстока. Но он также и квалифицированный архитектор - здесь он отвечает за строительные проекты в лагерях беженцев. Несмотря на свой внешний вид, Kristof профессионал и прост в общении, поэтому я уважаю его.