К колдунье не ходи

Алена не утерпела и спросила у Ларисы Львовны:

– Скажите, где вы работаете?

– В двух местах вкалываю. До четырех часов в детском садике помощником воспитателя числюсь, а с шести и до десяти в кабаке одном посуду мою. А по субботам за подругу и двух ее коллег офисы в одном бизнес-центре убираю. Те бабы семейные, по субботам с семьей, с мужьями время хотят провести. А у меня мужа нет, отчего бы и не поработать? Рубль лишним никогда не бывает.

Да, работать, конечно, надо. Но, кроме этого, надо еще помнить и о своих близких. Еще до недавнего времени у Ларисы Львовны были две дочери и внук. Но об Ульяне она не могла сказать почти ничего. А Лену и внука видела лишь раз в неделю, да и то их общение длится совсем недолго.

А ведь жизнь не вечна. И может так статься, что, заработав все деньги, до каких вы смогли добраться, окажется, что самое главное в этой жизни вы и упустили. И не надо думать, что это касается исключительно миллиардеров. Может, час их работы и приносит миллионы долларов или евро, а у бедной Ларисы Львовны выходит лишь сотни рублей, но суть от этого не меняется. Люди, не будьте так одержимы своей работой!

Но, с другой стороны, теперь сыщицам стало более понятным отсутствие порядка и чистоты в квартире Ларисы Львовны. Когда по шесть дней в неделю с семи утра и до десяти вечера с коротким перерывом ты занимаешься тем, что драишь полы и посуду у чужих людей, на свою собственную квартиру не остается уже ни сил, ни времени, ни желания.

– Лариса Львовна, мы можем посмотреть вещи вашей дочери?

– Что поценнее и получше было, она с собой забрала, – нехотя, но все же призналась им мать. – Днем собиралась, тайком, меня дома не было. Но я и тому рада, что она моего ничего не прихватила.

Вряд ли что-то из имевшегося у Ларисы Львовны добра могло бы привлечь Ульяну. Что ей могло понадобиться в бедно обставленной квартирке матери? Синтетический ковер с традиционным орнаментом? Или холодильник – совместный плод российско-белорусского сотрудничества? Или, возможно, телевизор, который даже не был снабжен жидкокристаллическим экраном?

Все в квартире Ларисы Львовны было простеньким и дешевым. И подругам внезапно стало интересно: на что же женщина тратит заработанные таким трудом деньги?

– Отдыхать езжу! – с гордостью объяснила им Лариса Львовна. – Хоть раз в году в свой законный отпуск человеком себя чувствую! Беру пять звезд, все включено, и кайфую у турков или египтян. Не я уже перед чужими людьми выслуживаюсь, а передо мной на задних лапках мальчики-официанты выплясывают.

И ради одного месяца триумфа стоит жить в квартире, больше напоминающей помойку? Стирать, убирать и мыть посуду по шесть дней в неделю? Разве оно того стоит? Ведь в году не один месяц, а целых двенадцать. Но получается, что живет Лариса Львовна только одну двенадцатую своей жизни. Остальная ее часть проходит под знаком каторги.

Оставив странности некоторых людей при них самих, сыщицы углубились в изучение предметов, которые Ульяна не захотела или просто побрезговала взять из дома в новое жилье. Кассетный магнитофон, прикрытый от пыли салфеточкой. Простенький пузатый телевизор без пульта и DVD-проигрыватель к нему. Безнадежно устаревшая техника, которая если и могла подняться в цене, то лишь спустя не один десяток лет.

Вот тогда, спустя полвека, или лучше – через целый век, наши потомки будут восхищаться странными диковинными приспособлениями, с помощью которых предки прослушивали музыку, смотрели фильмы, готовили себе еду. Те вещи, которые окружают нас и кажутся нам самыми что ни есть банальными и примитивными, наши потомки бережно очистят от пыли и старой смазки, выставят на самое видное место в доме и с гордостью примутся показывать сей раритет всем своим друзьям и знакомым, которые согласятся на него взглянуть.

Да и район, состоящий из «хрущевок», столь презираемый сейчас, если переживет свой вековой юбилей, станет предметом какого-нибудь экскурсионного маршрута. И гид будет в торжественных выражениях рассказывать о верховном секретаре коммунистической партии господине Никите Хрущеве, который с помощью малобюджетного строительства практически вывел на тот момент страну из жилищного кризиса.

Но, вернувшись в наши дни, повторим: ничего ценного в квартире Ларисы Львовны не имелось. Даже вор, загляни он сюда, вряд ли чем-то заинтересовался бы.

Порывшись в ящиках письменного стола, подруги сделали лишь два вывода – обе сестры Филипчук учились плохо. Но если Лена училась просто плохо, в ее тетрадях и дневнике теснились троечки и четверочки, разбавленные редкими пятерками по пению или труду, то в дневнике у Ульяны длинными рядами шли одни лишь двойки. Тройки и то были в ее жизни праздниками. А уж несколько четверок, которые подругам удалось обнаружить, были исключительно по физкультуре.

– Дочери учились не ахти как, – без малейшего смущения признала Лариса Львовна. – Да и в кого им башковитыми быть? Я еле-еле восьмилетку закончила, сразу же на фабрику пошла работать. А отец…