К Колыме приговоренные

После дождя со снегом тайга отяжелела и, хотя дул ветер, была неподвижной и хранила молчание. Лишь с тополей, окружающих палатку, при каждом порыве ветра с шумом падали хлопья мокрого снега, да чозении, уже свободные от него, с треском сбрасывали с себя сухие ветки. В палатке было сыро и холодно, при ударе ветра она вздрагивала, как от испуга, по полу ходили сквозняки, коптил примус. В спальнике, укрывшись с головой, лежал больной Розин, у входа в палатку сидела Анна и пыталась разжечь примус. Розин просил то воды, то аспирина, а примус не разгорался.

— Да пропади всё пропадом! — тихо выругалась Анна и вышла из палатки.

С Розиным они вертолётом были заброшены в верховье Зырянки и теперь, обследуя береговые обнажения, сплавлялись по ней на резиновой лодке. Работали они в геологическом институте, он, с учёной степенью доктора наук и в профессорском звании, заведовал лабораторией, она, без степени, ходила у него в младших научных сотрудниках. По полученным на Зырянке материалам Розин обещал помочь ей в подготовке и защите кандидатской диссертации. Нужна ли ей диссертация, Анна не очень представляла. До института она работала в съёмочной партии. С практическим складом ума и физически крепкая, она была там на своём месте. В последнее время работала начальником отряда и находилась не на плохом счету у начальства. Два года назад вышла замуж за геолога, которого вскоре перевели в Магадан в управление. Анна, за неимением другого места, устроилась лаборанткой в институте, а геолог скоро спился и умер от инфаркта. Она решила вернуться в свою съёмочную партию, но помешал случай. В один из обеденных перерывов в коридоре к ней подошёл Розин. Видимо, оттого, что он был маленького роста, а костюм в талию подчёркивал худое сложение, ботинки на толстой подошве казались ему большими. Сделав ими выразительный реверанс в сторону Анны, он сказал:

— А ну-ка, коллега, зайдите ко мне.

В кабинете, где он усадил Анну в кресло, а сам сел напротив в другое, она обратила внимание на то, что ноги, обтянутые узкими брюками, у него тонкие, как палки, а коленные чашечки похожи на куриные яйца. И ей стало неловко перед ним за своё крепкое сложение. Поджав к креслу ноги, она закрыла колени руками, но, заметив, что руки по сравнению с руками Розина выглядят, как лопаты, она и их не знала куда спрятать. А Розин, мягко улыбаясь, говорил:

— По ряду ваших последних работ, коллега, я заметил, вы способный геолог, у вас исследовательский склад ума и тонкое чутьё на неординарные решения. Меня это радует, и, я надеюсь, наша с вами работа станет более плодотворной, если я предложу вам повышение.

Предложил Розин Анне должность младшего научного сотрудника. Не лишённая, как все женщины, тонкого чутья на внезапные мужские предложения, Анна поняла, что за предложением Розина кроется стремление приблизить её к себе не только как научного работника. Так как на запрос в съёмочную партию о возможности трудоустройства в ней ответа Анна не получила, с предложением Розина она согласилась. Да и после смерти мужа ей было всё равно, где работать и что делать. С мужем в последнее время она жила борьбой за возвращение его к трезвому образу жизни, а потеряв это, она сначала растерялась и долго не могла прийти в себя, а потом ей стало всё безразлично. И, видимо, поэтому в первую же ночь в палатке с Розиным она отдалась ему с тем безразличием, с каким отдаются жёны своим нелюбимым мужьям.

Выйдя из палатки, Анна взяла топор и пошла в лес за дровами. Она решила развести костёр и вскипятить чаю. В лесу было сыро, клочья нерастаявшего снега были похожи на грязные куски негашёной извести, ноги вязли в мокром мшанике, недалеко, под обрывом, взбешенная от дождей река гудела и с шумом разбивала волны о берег. Когда Анна вернулась к палатке с дровами и стала разжигать костёр, её позвал Розин;

— Аннушка, дай мне, пожалуйста, аспирина.

«Господи, да когда ж это кончится!» — разозлилась Анна и, чтобы успокоиться, закурила. Она знала, что сейчас будет. Розин высунет из спальника свою небольшую с залысинами голову, сморщит в редьку лицо и плаксивым голосом попросит: «Аннушка, посиди со мной. Мне без тебя так плохо!» Потом он будет говорить о том, что внезапная болезнь хуже всякой напасти, что у него всё ещё кружится голова и ломит в пояснице, и закончит словами; «Ты уж прости меня, милая, замучил я тебя, — и, глубоко вздохнув, добавит: — Что поделаешь, от болезни никто не застрахован». Иногда он делал вид, что ему легче, и тогда говорил: «Ах, Аннушка, вот поднимусь, а уж тогда держись!» Анне казалось, что за этой фразой кроется намёк на их половую близость, в которой он, поднявшись на ноги, обещает показать себя как надо, и чтобы не сорваться и не высказать своего отношения к этому, она брала сигарету и, присев у выхода, курила. «Не кури, пожалуйста, — стонал Розин, — ты же знаешь — я не курю и не переношу дыма».