К неведомым берегам

Котлеану, к которому как-то незаметно и естественно перешло общее руководство военными приготовлениями, до мельчайших подробностей стало известно расположение пушек в укреплении, количество ружей и пороха, план распределения защитников на случай нападения.

Чаще и по неведомым причинам стали портиться кремни у ружей. Хотя стояла теплая и сухая погода, все сырее становилось в пороховом погребе. Пользуясь хорошими днями, приходилось вытаскивать порох и подсушивать его на воздухе. При этом как-то незаметно уменьшалось и его количество.

То тут, то там в отдаленных от крепости неизвестных бухтах появлялись во множестве бобры. Об этом, как никогда, услужливо доносили русским тойоны. Приходилось спешно отправлять из крепости отдельные небольшие партии промышленных алеутов.

В складах крепости хранилось уже несколько тысяч добытых в этот изобильный год меховых шкурок - бобровых, лисьих, нерпичьих и других. Их тоже приходилось часто выбивать, просушивать и сортировать на воздухе.

И не раз перед мысленным взором Котлеана ясно вставало громадное двухэтажное деревянное здание за неприступной оградой - казарма с обширным складом на втором этаже, где было скрыто такое несметное и такое далекое и манящее богатство. При одной мысли, что скоро настанет день, когда он ворвется в казарму и заберет, сколько захочет, бобровых шкурок, Котлеан, зажмурив глаза, сладко и тихо стонал. Собственное бессилие, однако, чаще и чаще выводило его из себя, и тогда он приходил в исступление.

Смущало многое: по плану американских матросов жилые и нежилые постройки, недостроенный корабль на берегу бухты придется зажечь в самом начале нападения, а пороховой погреб взорвать. Что же тогда будет с драгоценной пушниной? Наконец, во время нападения ему придется распоряжаться, командовать нападающими, а тогда, значит, лучшие меха заберут другие.

А сколько мелочей, которые необходимо предусмотреть!.. Например, надо хорошенько помнить, что у входа в казарму стоит пушка. Кому-нибудь из колошек надо поручить забить гвоздем заправочное отверстие. Сделать это надо заблаговременно и незаметно. Но как объяснить женщине, что именно надо сделать?

С нападением пришлось торопиться, так как некоторые из особенно пылких союзников, не выдержав томительного, долгого ожидания, слишком поспешно обострили на многих островах мирные отношения с русскими. Того и гляди, к Медведникову могут прислать подкрепления - на всякий случай...

Из донесений лазутчиков Скаутлелту и Котлеану стало совершенно ясно, что одновременное нападение на всех островах не получится. Особенно досадно было то, что поторопились и обострили отношения с русскими как раз ближайшие соседи - якутатцы.

В начале мая в Якутатскую крепость с партией в четыреста пятьдесят байдарок охотников алеутов прибыл по распоряжению Баранова Кусков. Он удивился заносчивости всегда приветливых местных жителей, которые на этот раз, казалось, только искали предлога для ссоры с прибывшими алеутами, всячески издевались над ними, а при случае заводили драки и бивали. Большой опыт подсказал Кускову, что приближается гроза, а произведенные через преданных людей расследования подтвердили подозрения. Надо было поэтому поторопиться с выходом в окрестности на промысел, что он и сделал. Не успел Кусков раскинуть стан верстах в шестидесяти на берегу моря, как тотчас же был окружен отрядом колошей, обратившимся после небольшой перестрелки в бегство.

У Кускова возникло беспокойство за судьбу Ситхи. Он немедленно выступил, но не прошел и десяти миль, как получил сведения, что к Ситхе со всех сторон двигались полчища колошей и других ближайших племен. Пришлось уходить обратно в неспокойный Якутат. На этот раз он продвигался с большими предосторожностями и только ночью. Не было уверенности, что цела Якутатская крепость. Предосторожности оказались не лишними, так как только непредвиденное для якутатских племен возвращение Кускова спасло Якутат от разграбления. Посланные Кусковым на разведку в Ситху лазутчики не вернулись.

А в Ситхе стояла ничем не нарушаемая тишина. В конце мая оттуда вышла под начальством Урбанова большая промышленная партия в девяносто байдарок в недалекий Кеновский залив, где, как сообщил Котлеан, появилось много бобров.

Судьба, казалось, благоприятствовала Урбанову: колоши попутных селений были на редкость услужливы, и уже в половине июня он беспечно возвращался обратно с богатой добычей в тысячу триста бобров. Урбанов угощал приходивших в гости колошей изобильными ужинами. После одного из таких вечеров утомленные охотой, жарой и плясками люди крепко заснули. Заснули выставленные караулы. Не дремали только не успевшие поблагодарить за гостеприимство гости. Они бесшумно вернулись в лагерь и перерезали сонных хозяев всех до единого.

В Ситхе в это время успела составиться и выехать на промыслы еще одна небольшая партия охотников-любителей из пяти русских, восьми алеутов и трех англичан, недавно принятых на службу Российско-Американской компанией в качестве командиров еще не выстроенных кораблей.

Крепость опустела.