К проблеме среднего

Они и сами не торопились представляться. Рой переходил от одного к другому. На каждом лежала зловещая печать уродства или вырождения. Нормальные леонцы обладали четырьмя крыльями, шестью ногами, двумя глазами, гладким туловищем, звучной речью, все они были проворны, логично мыслили… А здесь перед Роем возникали однокрылые инвалиды, одноглазые полуслепцы, трехногие, со скрюченными ногами, с перекореженным туловищем, шипящие, шелестящие, смутно светящиеся, вовсе лишенные сияния, трудно мыслящие, начисто лишенные речи…

– Какая страшная больница! – воскликнул побледневший Рой. – Скажите, друг Квама, все они безнадежны? Наша станция не может помочь своими лекарствами?

– Большинство не поддается излечению. Мы помогаем леонским врачам, но земные лекарства созданы против болезней, а не против вырождения. Предотвращать мутации мы пока бессильны.

К гостям приблизился один из обитателей госпиталя. Он казался совершенно нормальным, только крылья светили сильней, чем у больных и «неразличимых», стоявших компактной группкой. Рой залюбовался мощным сиянием незнакомца.

Умные выпуклые глаза подошедшего были обращены на министра и его помощников.

– Язз, ты был мне другом! – прозвенел леонец. – Вспомни, Язз, ты был мне другом! И ты обещал ввести потребление осадков симбы!

– Илл, ты ведешь себя нестандартно! – вмешался Арр. – Возвращайся на свое место, Илл!

Дежурный махнул на Илла крылом. Тот стоял, не отрывая глаз от опустившего голову помощника министра. По телу Язза пробежала судорога, он потускнел. И без объяснений Квамы Рой догадался, что уменьшение сияния выражает смущение. Ответ Язза подтвердил это:

– Ты превзошел плюсовый допуск, Илл… Ты слишком выпал из нормы. Осадок симбы тоже выпадает… Я не могу тебе помочь!

Ничего больше не сказав, Илл унесся в полутьму. Рой следил за ним, пока он не скрылся, потом обратился к Яззу:

– Что означает жалоба Илла, друг Язз? Чем он болен или в чем виновен?

Вместо потерявшего голос Язза Рою важно ответил Изз:

– Ты видел перед собой, друг Рой, нашего бывшего врача, нашего бедного Илла. Он лечил переломы крыльев и ног. Он обнаружил, что осадок симбы помогает сращиванию костей. В этом его единственная вина.

– Разве вина – найти хорошее лекарство?

– Симба у нас запрещена. Правда, на осадок симбы запрет не распространяется. Но осадок не только помогает сращиванию, но и усиливает сияние. Ты видел это у самого Илла. Он испытывал лекарство на себе. Допустить такое увеличение сияния мы не можем.

– Что было бы плохого, если бы все сияли сильней?

– Было бы новшество. Новшества запрещены. Мы долго терпели опыты Илла, пока сам он сохранялся в плюсовом допуске. Мы его очень любили. Он хороший. Но после последнего пересчета он из-за чрезмерного сияния превзошел допуск, и его пришлось поместить в госпиталь. Когда он потускнеет, его выпустят. Озз, мой помощник по восстановлению нормы, старается, но хорошего результата пока нет.

– Теперь понимаете, Рой? – хмуро поинтересовался социолог, когда они двинулись к выходу.

– Да, кажется, теперь понятно, – отозвался Рой.

– Я требую от вас не слишком много?

– Наоборот, вы просите меньше того, что мне хотелось бы совершить!

– Быстрые меры опасны, – с грустью сказал социолог. – Мы на станции думали об этом. Психологию надо менять исподволь.

Четверо «неразличимых» двигались в новом туннеле, который вел наружу в обход профилактория. Они по-прежнему уносились вперед, останавливались, поджидали людей, снова убегали. Дорогу открывал Изз, помощники цепочкой устремлялись за ним. Рою казалось, что Язз изнемогает от усталости. Помощник по пресечению сверх– и ниженормальностей спотыкался, никак не мог восстановить прежнее сияние. Рой испытывал жалость и к нему, и к несчастному Иллу, ответившему таким гордым молчанием на безнадежный ответ бывшего друга, и к двум помощникам, молчаливо догонявшим своего руководителя, и даже к самому руководителю, самодовольному и доброму Иззу,

– ко всем, кого Рой узнал и кого еще не успел увидеть на Леонии, кто медленно вырождался на этой странной планете. Рой понимал Крона Кваму. Так, вероятно, и у Крона начиналась любовь к народу Леонии – с острой жалости.

4

Посреди салона возвышалось внушительное сооружение с двенадцатью сигнальными окошками. Техники станции потрудились на славу. Даже на Земле любой контроль принял бы этот механизм – специальную анализирующую приставку к экспедиционной МУМ.

Квама так волновался, что темная кожа его лица превратилась в серую.

– Вы уверены, друг Рой?.. – спрашивал он в сотый раз.

– Абсолютно, – сказал улыбающийся Рой. – Механизм надежен и полностью реализует заложенный в него критерий. Не знаю только, удастся ли доказать леонцам выгоды разработанного вами алгоритма среднести, тем более что вы в таком возбуждении…

– Я воззову к их логике, это единственный путь, – пробормотал социолог. – Смотрите, они уже летят!

Окно в салоне было раскрыто, и четверо «неразличимых», не утруждая себя блужданием по коридорам, влетели в окно.

Они уселись на полу в обычном порядке: впереди министр Изз, по бокам, чуть отдаляясь, Озз и Узз, а позади всех Язз.