К. Р.

В довершение экскурсии Великий князь решил закусить в ресторане, заказав стерляжью уху, судака по-польски и белого французского вина. И вдруг осознал, что яхты не отвлекают его от грустных мыслей, как рассчитывал. На душе по-прежнему было неспокойно от какой-то не вполне понятной тревоги. Связана ли она с тем, что пришлось обмануть надежды отца и уйти из флота, или с предстоящей деятельностью на новом для него поприще, или с тем, что обязательная для него светская жизнь отнимает время у поэзии, или с неожиданным замужеством Елены Шереметевой, или еще с чем-то другим, — оставалось лишь гадать. Но вот в церкви эта неясная тревога покидала его, на душе становилось покойно и чисто. Ах, как хорошо было бы посвятить всего себя служению Господу…

В ресторане то и дело слышалась польская речь, выходит, правду говорили, что среди членов клуба много поляков. Вдруг до его ушей долетело родное имя. Он невольно прислушался к разговору.

«Бедный Пап'a, опять о нем, — невольно подумал Константин, — в Париже ему и в голову не приходит, что здесь все еще ломаются копья вокруг его дел и имени!»

В отличие от многих молодых людей, до которых лишь на похоронах доходит, кем был для друзей, общества и государства человек, называемый ими всю жизнь «папой», Константин Константинович к этому времени почти всё знал о значении и роли отца в родном Отечестве.

* * *

Его отец, Константин Николаевич, родился 9 сентября 1827 года в Павловске и был младше своего брата, будущего Императора Александра II, на девять лет. Но было одно обстоятельство, позволявшее позже несправедливо подозревать младшего брата Константина в притязаниях на трон: он был порфирородным, иначе говоря, сыном Императора Николая I, а когда родился Александр, Николай еще не был даже объявлен Наследником. [9]

С детства «скучный Костя, который всегда с книжками» (суждение при дворе), рос дерзким и необузданным мальчишкой, зачастую пренебрегавшим многими правилами хорошего тона и принятыми в тогдашнем обществе нормами поведения. Был упрям, горяч и несдержан, необуздан в своем стремлении добиться желаемого, за что получил прозвище «паровик» и заимел недругов. Вместе с тем он отличался живым умом и трудолюбием, а с возрастом довольно успешно стал учиться властвовать собой.

Сохранилась записка педагога Н. Н. Ермолинского, касающаяся принципов и целей воспитания Великих князей: «Нельзя забывать, что их величества переступают порог юности с особыми правами и при наличности особо благоприятных условий существования. Со дня совершеннолетия, имея почти все русские знаки отличия и с этих же пор вполне обеспеченные материально, они не только могут, но, по словам императора Николая I, обязаны оправдать в глазах Монарха и народа свои исключительные права и привилегии. Ведь они стоят так высоко, так на виду, что вся Россия знает их жизнь, повторяет их слова, даже часто следует их примеру. Они, при наличии материальной обеспеченности и всех знаков отличия, полученных еще в юности, могут явиться перед Государем „без лести преданными“. Они, так высоко стоящие над толпою, обязаны явить собой пример людей, окупивших громадные, дарованные им права еще большими великими делами. Общество ждет от них этого и надеется».

Великий князь Константин Николаевич получил прекрасное воспитание и обучался делу под руководством самых авторитетных педагогов и специалистов в отечестве. Для этого у Николая I, нежнейшего родителя, разумеется, хватало и разумения, и возможностей. Так как он предполагал готовить сына к морскому делу, в главные воспитатели ему в 1832 году он пригласил самого заслуженного моряка — выдающегося мореплавателя, географа, исследователя Арктики — Федора Петровича Литке, которому впоследствии был присвоен графский титул и поручено руководить Академией наук.

Николай I позаботился и о том, чтобы уже с восьмилетнего возраста его сын принимал участие в морских походах. Для начала — по Финскому заливу, а затем и по Балтийскому, Баренцеву, Северному морям. На фрегате «Паллада» будущий морской министр провел два первых похода, познав таким образом все радости и тягости морской службы и полюбив ее. В 20 лет он получает чин капитана 1-го ранга, становится командиром того же фрегата «Паллада».

Надо полагать, что Федор Литке был не только хорошим наставником по морскому делу, но и хорошим воспитателем. На всю жизнь министр Морского ведомства и переустроитель русского флота Константин Николаевич Романов сохранил к нему не только признательность, но и нежную дружбу, часто следовал его советам. Не раз он признавался, что ценил и любил своего наставника: «Ему обязан всем тем, кем сейчас являюсь. Он меня поставил на ноги».