К социальной адаптации

Санацию же прокаженных тотальной коррупцией, безмерных хищничеством «элит» российского социума, иммунная система которого оказалась совместными усилиями всех заинтересованных по умыслу или недоумию сторон разрушенной, без помощи каких-либо высших сил, осуществить вряд ли вообще возможно. В больных социумах традиционно подавляющая часть населения - его «низшие» социальные слои – безграмотна, невежественна, профессионально не образована. Пребывает в нищете, нуждах, имеет наибольшую заболеваемость и наименьшую среднюю продолжительность жизни. Здесь, как правило, высока общеуголовная преступность, алкоголизм, наркомания, проституция, детская беспризорность, обязательно присутствует мощная, состоящая в весьма тесном взаимодействии с правоохранителями и спецслужбами организованная преступность как неформальный, но очень важный элемент управления социумом.

Вместе с тем, «элитарные» всячески непотребствуют, непомерно роскошествуют наперегонки, жесточайшим образом соперничая и пожирая друг друга в борьбе за власть и деньги. Те, у кого достаточно средств на постоянную подкормку высших чинов полиции, прокуратуры, правительства, могут не бояться никакой отвественности практически за любые совершенные уголовные преступления, не говоря об экономических. Здесь же безудержная, открытая, непомерная лесть в адрес всевозможных «вождей» и вельмож, с обязательным обилием их портретов, скульптур, открытое холуйство в СМИ, литературе, кинематографе, театре, мгновенно сменяющиеся на хулу, поношения, убойные разоблачения сразу после повержения кумиров, выдворения их из высших уровней власти, управления. За право делать карьеру и зарабатывать серьезные состояния на холуйстве идет жесточайшая борьба в среде традиционных кланов «интеллектуалов».

В таких социумах процветает и клир: пожертвования на церковь как одну из форм откупа от грядущего наказания от богатеев льются полноводной рекой (которой, как правило, все-таки не хватает досыта на все церковные нужды). В таких социумах для безродных пути для впечатляющей карьеры - всегда только в самых рискованных и опасных сферах жизнедеятельности. Где впечатляющий успех сопутствует только немногим из уцелевших: в воюющей армии, в активно действующих карательных органах, спецслужбах, в космонавтике и т.п. Небольшие относительно «мирные» и этически чистые возможности для карьеры у талантливых безродных есть в науке и технике, работающей на войну.

Радикально нездоровые социумы для поддержания внутренней безопасности и обеспечения устойчивости внутрисоциальных отношений создают мощные, интенсивно работающие, карательные структуры со «складами готовой продукции» - переполненными тюрьмами, где проходят свои «горьковские университеты» все новые многомиллионные поколения молодежи из «подлого сословия». Субкультура этого мощного слоя вечных изгоев общества с ее специфическими социальными, этническими ценностями и нормами практически никак не сопрягается с официально-литературной культурой общества, тем более - с субкультурой «элитарных» групп. А потому такие общества при иноземных вторжениях никогда не выступают единым целым, представители «широких народных масс» не стремятся явить массовый героизм и неколебимую стойкость в бранях, неколебимо жертвенно «кладя животы за други своя». Тем более, что «элитарные», да и просто состоятельные семьи успешно «откупают» своих чад от фронта, оставляя эту почетную обязанность почти исключительно безродным и тем, кто в свое время подался в наемники, либо профессиональные военные.

Одним словом, как правило, хорошо подготовленные военные агрессии против нездоровых социумов заканчиваются быстрым полным крахом последних. Если не случится оказаться во главе защищающегося государства сильной личности с диктаторскими замашками, способной жесточайшими репрессиями вынудить все социальные группы, включая «элиты», начать воевать по настоящему. Но и тогда основная статистика жертв войны формируется за счет обездоленных массовых социальных групп: 9/10 детей «элиты» благодаря семейным клановым связям, деньгам оказываются либо в воинских частях тылового обеспечения, либо в штабах армий, фронтов, дислоцирующихся традиционно на десятки километров от лини фронта.

Кроме того, в больных социумах в моменты возникновения смут, гражданских волнений с момента наступления паралича «органов правопорядка» (который обязательно наступает очень быстро) начинается самая разнузданная, жесточайшая, внешне немотивированная, а потому неожиданно кровавая вакханалия. Как это имело место неоднократно в России и во времена пугачевсого восстания, и во времена Февральской революции 1917 года, и до, и после них. Что дало повод великому русскому поэту аттестовать те события как «…русский бунт - бессмысленный и жестокий». В этом же ряду «бессмысленной жестокости» взбунтовавшихся – и события буржуазной революции 1917 года: «Разве что считать антифеодальной борьбой массовое сожжение и разграбление помещичьих усадеб, начавшееся летом 1917 г. - еще до всяких большевиков» (Максим Соколов. «Известия». 21.04.2006г.).