К вершине Бесконечной горы

Может быть, мы присутствуем при его конце, и здесь, на склонах Сет-Джесерт боги выстроили последний рубеж, на котором Апгрейд сложит свою буйную голову.

Вот поэтому я здесь, ребятишки, поэтому до сих пор не сделал ноги в теплые цивилизованные края.

Мне интересно.

Однако, обо всем по порядку.

Не хочу много распространяться о своем детстве, что говорить, питомник он и есть питомник. Крысята дерутся за сухую корку. Апгрейд в неизреченной мудрости своей возродил к жизни множество древних общественных отношений, в том числе институт рабства. На новой технологической основе, разумеется. Большинство Директорий и корпораций выращивали для своих нужд людей-рабов с определенными биологическими и психологическими данными. Так в одной из клоак, глубоко под землей появилась на свет ограниченная партия подобных мне – змеекожих и змееоких. Кому и для чего понадобилось выводить нас в пробирках, понятия не имею. Благодарю создателей-инженеров за хорошую реакцию, выносливость и память. Такие дела.

Где, на каком рынке оказался бы я по достижении совершеннолетия, а может быть и раньше, останется загадкой, потому что меня выкрали и сделали рабом одного из боевых Кланов.

Та еще кампания…

Сплошь протезы, воплощенное слияние воина с его оружием. Охотились в Отравленных землях на юго-востоке, воевали на западе и ремонтировались, ремонтировались, ремонтировались. Незавидная участь быть в таком окружении ветошью для протирки гидравлики. Хвала богам, (или кому там еще), это продлилось недолго – мною погасили задолженность химическому клану, в котором я и пребывал до самой смерти, о которой расскажу позже.

Химики промышляли, чем попало, от мелкого воровства до торговли биоморфидами, софтом – занятия не слишком респектабельные, незаконные, но довольно прибыльные.

Спустя короткое время клан измельчал, ребятишек повыбили конкуренты, возникла необходимость пополнить ряды курьеров. Мне даровали свободу, дали имя – Змей – дали заработок. Положение рядового мало чем отличалось от положения раба, но другого выбора не было.

Выбор…

Один мой приятель, мы звали его Квакша (он особым образом модифицировал пальцы рук и ног, вырастил своеобразные присоски, чтобы лазать по отвесным стенам) любил порассуждать на отвлеченные философские темы. Так вот, он как-то меня спросил:

– Как думаешь, Змей, у человека есть выбор?

– Что ты имеешь в виду? – переспросил я.

– Смотри, ты ведь не выбирал где и кем родиться. То есть, если бы ты имел возможность выбрать, то обязательно родился бы здесь и сейчас? В этом мире, в это время, в этом теле?

Я промолчал.

– Вот я и говорю, – продолжал мой приятель, – выбора нет. Выбор всегда оказывается в прошлом, а в настоящий момент, здесь и сейчас, ты можешь только соглашаться с тем выбором, который сделан в прошлом. Или, что еще хуже, всегда оказывается, что выбор сделан не тобой, понимаешь, не тобой лично. Глобальный, самый важный выбор всегда делает за тебя кто-то другой, а ты только принимаешь это как данность и живешь с этим дальше.

– А, по-моему, выбора слишком много, – заявил я, сам не знаю почему.

– Пусть так, – подхватил Квакша. – Но, когда вариантов много, это все равно, что их как бы и нет. В ситуации, когда тебе предоставляется слишком большой выбор, ты словно бы и не выбираешь на самом деле, потому что теряешься перед большим числом возможностей, и плывешь по течению, то есть позволяешь кому-то сделать выбор за себя. Нет, правда-правда, так оно и происходит.

Бедняга Квакша, кроме скалолазания он увлекался таблеточками, утверждал, будто определенные препараты «раздвигают горизонт мышления». Все может быть, но как-то раз, под самой вершиной, ему свело руки из-за остаточного действия его любимых нейроускорителей. Он упал и разбился насмерть.

Спустя год я гнал в капсуле по ночному Кластеру. Мне в левый борт влетел стодвадцатитонный автоматический грузовой модуль. Известное дело – чем сложнее система, тем больше ошибок. Единичка вместо нолика в инфопотоке диспетчера и я умер.

Сразу должен сказать: не было никакого света в конце тоннеля, да и тоннеля не было. Только тьма. Абсолютная, всепоглощающая тьма.

Такие дела.

И еще кое-что: собачья голова с горящими глазами. То есть не собачья, а животного, похожего на собаку. Уши острее собачьих, морда другая. Нет собачьей преданности во взгляде – оскал, оскал самой смерти. Будто зверюга ждала меня.

Или это было последнее, что я видел…

Сложно сказать.

Воскрес я не на третий день, а гораздо позже, и первым, кого увидел, была склонившаяся надо мной медсестра.

– Пациент очнулся, доктор.

Женщины…

Они и раньше пытались вылепить из себя богинь. А уж при нынешних возможностях биопластики… Сплошные Венеры, Дианы и прочее. Где там заканчивается естественное, где начинается искусственное – черт не разберет.