Каббала власти

В течение двух сотен лет, а то и дольше, христианский мир пытался жить без Бога. Некоторые отрицали Его существование, некоторые — нет, но как верующие, так и неверующие объясняли наши экзистенциальные проблемы, отвлекаясь от присутствия Бога во Вселенной. Обычно всё поддавалось объяснению нашими собственными добрыми и злыми побуждениями. Известна популярная присказка, приписываемая разным учёным, от Ньютона до Эйнштейна, которые, когда их спрашивали о Боге, отвечали: «Я не нуждался в этой константе». Средневековый английский учёный из Сюррея, Уильям Оккам (он послужил прототипом для героя триллера Умберто Эко «Имя Розы»), предложил принцип, названный по его имени «Бритвой Оккама»: «Не умножай сущности без необходимости». Это означало, что из двух конкурирующих теорий следует предпочесть более простое объяснение. Поэтому мы, как правило, не обращаемся к духовным категориям за объяснением мирских событий.

Но пока мы расслабились в нашем полностью материальном мире, другой принцип средневековой логики, Закон Манифестации (Проявления), уготовил нам ловушку. Данный закон декларирует, что «любая сущность в конечном счёте проявится». Никогда не являющуюся сущность можно безо всякого ущерба считать несуществующей, то есть несущностью. Теоретически мы знали, что при определённых скоростях пространство будет соответствовать не древней геометрии Евклида, а новой геометрии, разработанной в XIX веке сыном ганноверского священника Бернардом Риманом и Лобачевским. Но наш ум отказывался принять новую геометрию, пока она не стала реальностью в физике частиц.

Теоретически верующий человек должен быть готов к зримому проявлению духовного мира, Бога и нижестоящих Сил. Практически мы отказались верить в такую возможность. Шведскую даму-пастора спросили, что бы она сделала, если бы ей явилась св. Биргитта. «Я бы заказала два нива, большой бифштекс, а если бы это не помогло, то добровольно отправилась бы в психиатрическую лечебницу», — ответила та. Если таков ответ священника, то чего можно ожидать от мирян?

Когда мы отвернулись от Божественного присутствия и удалили Его из нашей жизни, мы помогли Его противнику за шахматной доской. Теперь влияние и планы Сатаны стали очевидны, и никакие бифштексы с пивом не изменят этого. Последние события человеческой истории — бессмысленное разрушение природы и войну против духовности — нельзя правдоподобно объяснять материальными причинами. За вполне человеческими устремлениями больших корпораций, за Жадностью с большой буквы, за парадигмой Господства, безликий Разрушитель явил себя, как лорд Дарт Вейдер на покорённой планете.

ОБ ИСКУССТВЕ

[52]

Как-то раз, путешествуя по Пелопоннесу, мы заехали в картинно-средневековый город Науплио. Его порт сторожат мощные серые стены форта, уютные кафе растянулись по набережной, а за ними узкие кривые переулки круто поднимаются вверх по склону холма, увенчанного венецианской крепостью. Городские улицы были чисты и умыты и хранили легендарную прелесть Греции. На материке (в отличие от островов) не так уж много мест, способных сходу покорить сердце чужестранца. Греки называют этот город «Нафлио», видимо, в честь поросёнка Наф-Нафа. Это место довольно необычно для Греции: город был основан крестоносцами по пути в Яффу и Аккру, зодчими были венецианцы, гурки, французы и баварцы, а правил герцог Афинский. Науплио стал первой столицей независимой Греции, но ненадолго. Его милостиво миновала судьба Афин, и город не стал перенаселённым мегаполисом.

Зато это хорошая база для вылазок по Арголиде. На главной площади стоит старинное венецианское здание — местный археологический музей. Экспозиция начинается с предметов искусства микенского царства, отпрыска великой минойской цивилизации Крита. Микенская культура расцвела недалеко отсюда за толстыми стенами Микен и Тиринфа, под скипетром проклятых Агридов. Удивительно свободное и вдохновенное искусство, с игривыми и сладострастными (как барочные нимфы на потолке нашего отеля) наядами и богинями, весёлыми осьминогами на керамике, с фресками, напоминающими палестинский Дейр эль-Балах. Микенцы знали письменность, строили дворцы и крепости, вырезали из базальта замечательных львов над вратами, ведущими в столицу. Но следующие залы свидетельствуют о глубоком упадке. Живописное буйство исчезает, и его место занимают скучные геометрические формы. Пройдут века — с XII по VI век до н. э. — и лишь тогда местные жители вновь создадут произведения живого искусства, обретут письменность и изощрённость прошлого.