Кабинет доктора Либидо. Том V (Л – М)

Тема раздвоенности полового чувства отразилась во многих произведениях М. В романе «Волшебная гора» («Der Zauberberg», 1924) молодой инженер Ганс Касторп заставляет себя влюбиться в женщину, похожую на своего одноклассника. В эссе «О Платене» («Über Platen», 1926) М. обратился к судьбе поэта Августа фон Платена (August von Platen, 1796–1835), который подвергался гомофобским нападкам Г. Гейне.

Летом 1927 во время отдыха на курорте Кампен М. познакомился с шестнадцатилетним Клаусом Хойзером (Klaus Heuser), сыном дюссельдорфского профессора‑искусствоведа. Некоторое время юноша гостил у него в Мюнхене. Через несколько лет

М. записал в дневнике: «Это была моя последняя и самая счастливая страсть». 20 февраля 1942 писатель вернулся к былым воспоминаниям: «Ну да — и я любил и был любимым. Черные глаза, пролитые ради меня слезы, любимые губы, которые я целовал, — все это было, и, умирая, я могу сказать себе: я тоже пережил это».

В конце 1920‑ых М

. уже считался признанным литературным классиком. В 1929 он получил Нобелевскую премию за монументальный автобиографический роман «Будденброки» («Buddenbrooks», 1896–1900). Между тем, в Германии начала сгущаться атмосфера всеобщей гомофобии. После прихода к власти фашистовМ. переехал в Швейцарию, а в 1933 эмигрировал в США. Во время Второй мировой войны преподавал в Принстонском университете; в 1944 получил американское гражданство. В 1952 вернулся в Европу и поселился в Кильхберге, близ Цюриха.

Летом 1950 в ресторане цюрихского отеля «Дольдер» М. обратил внимание на 19‑летнего официанта Франца Вестермайера (Franz Westermeier): «Очень милый голос. <…> Эрика дернула меня за рукав, в то время, как я еще смотрел в его лицо, и заставила меня обеспокоиться. Пожалуй, не следовало более затягивать этот разговор, однако, мне были вполне безразличны взгляды, которые, возможно, наблюдали за сердечностью моих прощальных кивков. Он, наверняка, заметил, что нравится мне. Я сказал, между прочим, Эрике, что симпатия к красивому пуделю не особенно отличается от этого и что это не более сексуально. Во что она не совсем поверила…» (7 июля 1950).

Увлечение действительно оказалось серьезным: «Чувство к юноше затрагивает по‑настоящему глубоко. Постоянно думаю о нем, пытаюсь подгадать встречи, которые легко могли бы стать стимулом. Его глаза слишком хороши, его голос слишком вкрадчив, и хотя мои желания не заходят слишком далеко, все же моя радость, нежность, влюбленность полны энтузиазма и дают пищу на целый день» (8 июля 1950).

Образ Ф. Вестермайера неотступно преследовал М.: «Постоянно думаю о нем и стараюсь найти повод для встречи, хотя это может вызвать скандал» (8 июля 1950). «Как замечательно было бы спать с ним…»

(10 июля 1950). «Засыпаю, думая о любимом, и просыпаюсь с мыслью о нем. „Мы все еще болеем любовью“. Даже в 75. Еще раз, еще раз!» (12 июля 1950). Как это постоянно случалось и ранее, писатель отразил черты реального человека при создании очередного художественного произведения «Признания авантюриста Феликса Круля» («Bekenntnisse des Hochstaplers Felix Krull», 1954).

Младший сын М. Голо, впоследствии известный немецкий историк, как‑то заметил, что желания отца «никогда не опускалась ниже пояса». Его гомосексуальность: «можно было уподобить сексуальной жизни прусского генерала: по отношению к женщинам он был пуглив и сдержан…».

М. скончался 12 августа 1955 от атеросклероза в больнице Цюриха; похоронен на городском кладбище Кильхберга.