Кабинет фей

Старушка поцеловала ее и приветливо сказала, что будет очень рада; ей, конечно, неловко, что домик так скромен, но, по крайней мере, она постарается согреть ее теплом своего сердца.

— Я и не думала, — молвила Брильянта, — что встречу такой любезный прием; поистине, милая матушка, я буду счастлива поселиться с вами. Не откажитесь, — добавила она, обращаясь к пастушку, — назвать мне свое имя, чтобы я знала, кому обязана.

— Меня называют Идеалом, — ответил принц, — но отныне я не желаю никакого иного имени, кроме звания вашего раба.

— А я, — прибавила старушка, — желала бы узнать, как зовут пастушку, которую я приютила у себя.

Принцесса ответила, что ее зовут Брильянтой. И бабушка, казалось, была очарована столь прелестным именем, а Идеал наговорил ей тысячу комплиментов.

Старая пастушка, понимая, что Брильянта проголодалась, подала ей в чистенькой крынке парного молока с ситным хлебом, свежими яйцами, свежевзбитым маслом и сливочным сыром. Идеал сбегал в свою хижину и принес клубники, орехов, вишни и других плодов, украсив все это цветами; а чтобы подольше оставаться подле Брильянты, он попросил позволения поесть вместе с ней. Ах! И захоти она даже отказать ему в этом — и то не смогла бы, таким блаженством казалось ей его общество, хоть она и старалась держаться с прохладцей.

После их расставания она еще долго думала о нем, а он — о ней. Они виделись каждый день: Идеал привык пасти свое стадо в тех же местах, куда она приводила свое, пел ей песенки, полные любовного пыла, играя на флейте и на мюзете[84]; Брильянта же танцевала, а потом благодарила его столь изящно и скромно, что его восхищению не было предела. И каждый из них размышлял о череде удивительных приключений, выпавших им на долю, и обоих понемногу охватывало волнение. Идеал упорно искал с ней встреч.

Едва пастух Брильянту находил,Как о любви ей говорилИ так расписывал ту страсть,                             что в нем пылает,Влеченье, что сердца соединяет,

Что и пастушка поняла:Тем странным чувством без названья,Что в сердце родилось                              наперекор желанью,Сама любовь была.Брильянта не могла не знать:

Неопытность к беде ведетТого, кто чистоту блюдет,И пастушка вперед решила избегать.Но как же было тяжко Самой бедняжке!Она, томясь, себя нередко упрекала,Что скромного поклонника бежала!

А пастушок не мог понять,Чем вызвано такое поведенье,Не раз хотел он это разузнать,Но тщетны были все мученья:Брильянта уж его не хочет больше знать.

Она же старательно его избегала и без устали корила себя. «Как! Неужто я осмелилась полюбить, — восклицала она, — и полюбить простого пастуха! Что же за судьба у меня? Я предпочла добродетель красоте: казалось, небо сделало меня прекрасной, чтобы вознаградить — но как же я несчастна! Не будь у меня этой бесполезной красоты, пастух, коего я бегу, не стремился бы понравиться мне, и я не краснела бы, боясь тех чувств, что к нему питаю». Так она плакала, предаваясь горестным мыслям, и еще больше страдала оттого, что принимала возлюбленного за простого козопаса. Он был столь же печален и удручен: ему хотелось рассказать Брильянте о своем благородном происхождении, полагая, что в ней, быть может, пробудится тщеславие, а следом — и большая к нему благосклонность, но затем он убеждал себя, что она ему не поверит и попросит доказательств, а ему взять их будет неоткуда. «Как жесток мой жребий! — горевал он. — Я хоть и был безобразен, а все же наследовал отцу. Огромное королевство сглаживает многие недостатки. Теперь же, назови я себя принцем перед ней или моими подданными, — все напрасно: никто меня не узнает; только и принесла мне добра фея Благосклона, что, забрав мое имя и уродство, сделала пастухом, заставив страдать из-за прелестей безжалостной пастушки, которая едва меня терпит. О злая судьба, — говорил он, вздыхая, — сжалься надо мной или верни мне мое уродство и былое равнодушие!»