Кабинет-министр Артемий Волынский

   — Судите сами, милостивая государыня, — встал с колена Артемий, — матушка моя померла, когда мне ещё и трёх годов не было, отца я лишился в бытность мою в Турции, сестёр у меня никогда не было, а два брата, Иван и Михаил, преставились, едва я отъехал в Персию.

Екатерина с сочувствием и невольным сожалением взглянула на статного красивого молодца. Едва ли кто из ближних к ней повес жаловался на одинокость и пустоту.

   — Ивану Бутурлину покажись, — улыбнулась она, — он тебе сказать может кое-что, — произнесла она и жестом руки дала понять, что утренняя аудиенция закончилась.

Волынский откланялся, неспешно попятился к золочёным резным дверям.

В смежной зале его уже поджидал доверенное лицо Екатерины — Иван Бутурлин. Едва Волынский взглянул на него, как Иван незаметно для всех собравшихся кивнул головой на свободный уголок у окна. Недоумевая, Волынский прошёл к окну, уставился на полузакрытые тяжёлыми бархатными портьерами стёкла.

   — Ты ещё, кажись, не женатый? — огорошил его вопросом подошедший Иван Бутурлин.

Волынский пожал плечами и удивлённо посмотрел в лицо высокого представительного Бутурлина. С чего он такие вопросы задаёт, сам всё знает, да и все знают, что Артемий не женат.

   — Ты Александру Львовну Нарышкину видал когда? — снова спросил Бутурлин.

   — Знаю, видел на Москве, кто ж её не знает, — ответил Волынский.

   — Когда это было, теперь-то ты проездом на Москве был, не узнаешь, верно... Девица красавица выросла, рослая, статная, а сирота горькая...

Артемий начал догадываться, но всё ещё не мог поверить.

Александра Львовна была двоюродной сестрой Петра. Нет, так высоко залететь и не мечтал Артемий, чтобы посватать сестру самого царя. Он молча и непонимающе глядел на Бутурлина.

   — Ты парень ловкий и статный, родом тоже не промах, а Александре Львовне живётся так худо, что готова за любого пойти, чтоб только сбежать из дома дядюшки. Да и сам знаешь, что такое круглое сиротство, а дядя всё не отец, а уж супруга его, Ульяна Андреевна, слышал небось, какова сварлива да зла...

   — Да ведь... — заикнулся было Волынский.

   — Я сказал, а уж ты сам рассуди, как знаешь, так и поступай, — проговорил Бутурлин и быстро отошёл.

К нему уже подходили другие придворные с вопросами и желанием вступить в разговор с Артемием.

Волынский вернулся домой весь в сомнениях и думах.

Он знал дом Михаила Григорьевича Нарышкина в Москве, помнил и двух сироток — Александру и Марию. Жили они у своего троюродного дяди, притесняемые сварливой Ульяной Андреевной, про которую вся Москва знала, что потоком слов может задушить любого.

О судьбе братьев этих сирот Пётр позаботился сам. Он отправил Александра и Ивана Нарышкиных обучаться морскому делу в Амстердам, и оба брата учились усердно и прилежно. Вернувшись на родину, оба были определены на службу во флот, и старшего — Александра Нарышкина — Пётр взял к себе в генерал-адъютанты. Пётр очень чтил свою мать из рода Нарышкиных и всем родственникам её оказывал большую помощь и поддержку. Однако сёстры — не братья, и Петру ничего не оставалось, как поручить девушек заботам родственников. Обе сестры часто писали Екатерине Алексеевне о своём тяжёлом житье-бытье, круглом сиротстве, и она хотела как-то устроить их судьбу. Молодой, красивый и видный Волынский показался Екатерине достойным женихом для Александры. Она говорила об этом сватовстве с Петром, и царь одобрил её выбор. Но она сама не стала разговаривать по этому поводу с Волынским: мало ли что, может, у него есть зазноба, с которой он хочет связать свою судьбу, а намерение царя расстроит его жизнь...

Поразмыслив, Артемий обратился к Петру с просьбой отпустить его в Москву для своих нужд.

Пётр понял, для чего спешит молодой дипломат, а теперь и генерал-адъютант, в старую столицу, и дал добро.

Артемий взял с собою доверенного человека, того самого Матвея Карцева, с которым он был на аудиенции у персидского шаха, и отправился в путь.

В старом его доме было пусто и необжито, все слуги разбежались, жили по своим нуждам в деревнях, и Артемий скоро навёл порядок, восстановив дом и прислугу.

Сразу же по приезде поехал он в дом Михаила Григорьевича Нарышкина с визитом. Обе сестры, Ульяна Андреевна, сам троюродный дядя Александры и Марии, Михаил Григорьевич, приняли Волынского тепло и приветливо. За столом, неизменным спутником гостеприимного московского дома, Артемий много рассказывал о Персии, о нравах и обычаях этой страны и сразу же завоевал радушие и уважение.

Рассмотрел он и свою будущую невесту — Александра Львовна была невысокой, полненькой и круглолицей, носила длинную пепельную косу, одевалась по последней моде, и руки её, маленькие, изящные, остались в памяти Волынского.

Со вздохом вспомнил Артемий о принцессе Анне, плывущей по глубокому снегу, но воспоминание промелькнуло и пропало. «Не судьба», — подумал он. Но женитьба на сестре царя льстила его самолюбию, наружность невесты, скромная и приветливая, пришлась ему по душе, и уже в следующий свой визит он попросил Ульяну Андреевну принять его наедине, ибо он имеет ей сказать кое-что, до неё относящееся.