Кадетство. Выбор

Прошел мимо парка с аттракционами, в котором сейчас было безлюдно и тихо и только из кафе доносилась громкая кавказская музыка. Нашел салон фотографии, куда когда-то давно водила его бабушка. Обогнул стороной дом, где жила бабушка, а двумя этажами выше — Ромка. Вышел на главную улицу, свернул через какое-то время в незнакомый переулок и почувствовал, что проголодался.

Когда Андрей добрался до кафе, суворовцы уже были там. На столе стояли полупустые бутылки из-под газировки, вазочки с остатками подтаявшего мороженого и большая тарелка с пирожными. Правда, никто, кроме Перепечко, есть уже не мог. Кадеты откинулись на спинки стульев и лениво — так всегда бывает, когда переешь, — обсуждали фильм.

И только Печка, время от времени интересуясь у товарищей: «Вы точно не хотите?», — брал с тарелки очередное пирожное. Но стоило Левакову подсесть, как Степа с готовностью пододвинул тарелку к Андрею.

Едва взглянув на еду, Леваков понял, что готов проглотить все вместе с тарелкой. Поэтому, когда Макс спросил, как дела в больнице, он смог только сложить большой и указательный палец буквой «о» — рот его был до отказа забит сладостями.

— А у нас новость! Печка влюбился, — громко сказал по секрету Макс, косясь краем глаза на недовольно насупившегося Степу, — И не в кого-нибудь, а в Анжелину Джолли.

— Да, Бреду Питу придется посторониться, — подхватил Петрович, — Сам Перепечко идет. Этот кого угодно подвинет.

Перепечко огрызнулся:

— Я просто сказал, что она красивая, — и тут же с энтузиазмом поинтересовался: — А Голливуд ведь в Лос-Анджелесе находится, правда? Ну, как Ватикан в Риме?

— Ну, Печка, у тебя и сравнения! — расхохотался Трофимов.

За соседним столиком гуляли солдаты. По крайней мере, в компании сидело двое ребят в форме, и слышно было в основном их. Они то кричали, то чокались, то громко целовали друг друга, а заодно и своих девушек.

Андрей заметил их, как только вошел. Он не любил шумных компаний, а пьяных — вдвойне. И все-таки эти ребята ему чем-то приглянулись.

Отдаленно они напоминали прапорщика Кантемирова. В училище говорили, что за плечами Философа не одна горячая точка. Правда, от него лично суворовцы слышали об этом крайне редко.

По обрывкам разговора Леваков догадался, что эти двое тоже успели побывать в боях, несмотря на то, что были, судя по всему, почти вдвое моложе их прапорщика. Поэтому Андрей не мог удержаться, чтобы время от времени не бросать на солдат любопытные взгляды.

Однако когда один из солдат, случайно поймал взгляд Левакова, он нахмурился. Андрей испугался. Мальчик заметил, как пьяно и недобро сверкнули глаза солдата. Что-то сейчас будет. И действительно, тот встал, оперся обеими руками о стол и громко, без труда перекрикивая музыку прорычал:

— Что уставился, недоносок? Мужиков настоящих не видел? — он тяжело переводил взгляд с одного суворовца на другого, — Да где уж вам!

Сопляки! Памперсы на форму чистенькую сменили и туда же, по кабакам шляться.

Мальчики, невольно притихнув, недоуменно посмотрели на солдата.

— Чистоплюи, — солдат харкнул прямо на пол.

Второй солдат дернул товарища за рукав, пытаясь его усадить. Первый руку вырвал, однако сел, но напоследок добавил:

— Под пули бы вас. Там бы сразу узнали, кто есть кто.

Макс побледнел и хотел было вскочить, чтобы ответить, но Леваков его вовремя остановил:

— Лучше уйдем отсюда.

Ребята молча поддержали Андрея, поднявшись. Сердито зыркнув на солдата, Макс последовал за остальными.

Но на улице их догнал второй солдат. Когда суворовцы увидели, как он выбегает из кафе, то насторожились и инстинктивно заняли оборонительную позицию. Однако солдат вышел не драться.

Отдышавшись, он виновато махнул головой в сторону кафе и сказал:

— Ребята, вы друга моего извините. Его месяца три назад под Гудермесом контузило, поэтому теперь иногда заносит не туда.

Особенно когда лишнего выпьет, — Сжав руку в кулак, он потряс им в воздухе: — А вы служите. Нам офицеры толковые — во, как нужны, – солдат провел ребром ладони по горлу, — Кстати, ваши, суворовские, тоже там… с нами, — он умолк, прикрыл глаза, но быстро очнулся и протянул кадетам ладонь: — Ну, мужики, удачи вам!

И, пожав, суворовцам руки, исчез за дверью кафе.

Ребята проводили его взглядами, но, даже когда солдат скрылся из виду, не двинулись с места. Глядя в разные стороны, они молчали, чувствуя неловкость друг перед другом, а главное, перед солдатами, голоса которых громче прежнего звучали за стеной кафе.

Тишину нарушил Перепечко:

— Может, на остановку пойдем?

Ему никто не ответил, но все, как один, повернулись и понуро побрели в сторону шоссе, думая о пьяном солдате. В чем-то он, наверное, даже прав. И в самом деле, что они знают о себе? Действительно ли хотят стать «толковыми офицерами» или просто отсиживаются в училище, чтобы потом поступить в престижный вуз и научиться зарабатывать деньги? А ведь у многих такие мысли мелькали. Да и за три года еще воды утечет — целое море… Так что нет смысла сейчас гадать, что из них за это время получится…

— Смотрите, троллейбус! — воскликнул Перепечко, подняв глаза.