Кадын

– Обещал уже завтра созвать людей, дать лошадей для работы и отправить на Оуйхог. Хотя бы два дома в эту зиму построить да клеть, все бы жили.

Я закивала и опустилась на сено. Ясно мне стало: о войне нет у отца мыслей. Для работы не меньше полусотни человек он сейчас отправит, полсотни – потом. Все это – воины, которых в войне никто не заменит. Сколько охотников рыскает по тайге, сколько пастухов откочевало в горы – он никого не зовет. О войне не думает он. О свадьбе думает.

– Своими словами ты мне ноги подбил, Талай. Вижу я, что спасения нет для люда, если будет поход из Степи.

Он сел со мной рядом, смотрел сквозь густоту сумрака.

– Я знаю, как тебе быть, царевна. Позови сегодня степского царя в дом братьев Ату на сбор молодежи. Я тоже туда приду. Я затею с ним ссору и убью его.

Я обернулась – сквозь темноту не было видно его лица. С удивлением подумала тогда, отчего мне самой это в мысли не упало. Не будет Атсура – не будет брака, войны не будет, все спокойно станет. Но потом иное родилось у меня в голове.

– Нет, Талай. Степь мстить придет за царя, обернется хуже.

– Ты сказала, царевна, что не царь он в Степи. Если наследника у него нет, опять разброд начнется, будут делить власть, а о нас забудут. Но, если хочешь, я не сам задену его, а сделаю так, чтобы он оскорбил меня, и пойду к твоему отцу, испрошу поединок. Тогда честный для нас будет бой.

– Атсур крепкий воин, отчего ты уверен, что победишь его?

– Иначе не может быть: я буду за тебя драться.

Он говорил просто и твердо. Я задумалась. Быть может, это и есть выход. Отец не разрешит Талаю поединок с Атсуром, каково бы ни было оскорбление, он гость в нашем доме. Но почему должен биться он? Отчего не я сама?

– Ты верный подсказал выход, но это должен быть мой бой.

Талай хотел что-то ответить, как вдруг отворилась дверь и явилась фигура, темная на фоне белого снега. Я вскочила – решила, что вернулись братья, – но человек заговорил, и я узнала Очи.

– Те, какие славные кони в этом закуте! Или отбились от табуна?

Я рассмеялась и обняла ее. Мы не виделись с тех пор, как вернулись с Оуйхога, и я очень обрадовалась ей. Вся в снегу, в шубе с затянутыми рукавами, с волчьей накидкой она была настоящим ээ-охотником, явившимся с гор.

– Те, воин-дева, – засмеялся Талай. – Тебя никогда не знаешь, где встретишь!

– Хе, – усмехнулась она. – Дайте поставить коня. К тебе в гости спустилась я, Ал-Аштара.

– Как горностаи? Всю зиму ты думала зверовать, – я смеялась.

– Волков в этот год много. Задрали мою собаку, пришла за новой. А ты, Талай, коня моего не посмотришь? Стал западать на левую заднюю: шишка как будто под копытом. Он один у меня, не хотелось бы потерять.

– При свете посмотрю, – сказал Талай. – Сегодня же приходите на сбор в дом братьев Ату. И гостя захвати, Ал-Аштара.

Он вывел своего коня, поправил чепрак и ускакал. Вечер уже сгустил воздух, небо осветилось звездами, и снег искрился.

– Э, я вижу, вы тут о встрече, а я помешала, – хитро проговорила Очи. Она поставила коня с краю и на ощупь снимала седло. – Те, ничего не видно. А что за гость у тебя? Мне в доме места хватит ли?

– Ты права, сестра, волков много расплодилось в этом году: степские к нам пожаловали. Видела шатры ниже по склону? То степского царя люди, живут там, а едят с нашего стола. Он же сам у отца гостем.

– Степской царь – что за новость? Я вижу, духи не зря загрызли мою собаку, чтобы я в стан воротилась. Степские… даже поглядеть любопытно.

– Они гоняют соколами лисиц у Пенной реки, где селения темных. Еще не воротились.

– И что, ты правда пойдешь сегодня на сборы? Никогда не ходила. Я буду с тобой.

– Как хочешь, Очи, – отвечала я ей, у самой же мысли поскакали вперед: о том, что задумал Талай и что из этого может выйти.

Мы отправились в дом братьев Ату все вместе: я, Атсур и Очи. Санталай не поехал, как ни любил посиделки, но словно чуяло его сердце дурное. Отец тоже понял, что я что-то замышляю.

– Остались бы дома, – говорил он. – Если жаждете развлечений, велю позвать сказителей.

– Пусть увидит гость наших людей, не все же на охоте ветер глотать, – сказала я на это.

Атсур согласился так, будто все эти дни этого ждал. Я была в тот вечер почти любезна с ним. Догадался ли он, что я нечто замыслила, не знаю, но лицом был весел. Очи смотрела на него лукаво, исподтишка, однако помалкивала. Только когда мы тронулись шагом, – она сидела сзади на моем коне, – бросила мне в самое ухо:

– Степской царь дик, как волк, но хорош. Не зря я с тайги спустилась.

И тихонько хихикнула. Я не успела ей рассказать, с чем приехал Атсур.

Дом Ату был уже полон. У коновязи храпели кони, прикрытые от мороза войлоками, от них шел пар. Мы привязали своих и вошли.