Каена (СИ)

Он чувствовал - на собственной коже, - как его обжигали чужие палицы. Чувствовал удары проклятой пыточной, о которой, казалось, давно уже успел позабыть.

Каена думала, что сумеет его унизить, если прикажет отрубить острые кончики ушей, но они не успели убрать даже мечи, прежде чем магия исцелила и вернула всё, как было. Она полагала, что в нём больше любви будет от того, что она ударами этих орудий пыток оставит множество шрамов на спине, но разве в этом мире можно любить кого-то, тем более королеву, сильнее, чем он?

Роларэн усмехнулся - сам себе, сам своему отражению. Сегодня это всё закончится.

Он потянулся к кулону, висевшему на шее, и сжал его в руке. Он выпивал из него до остатка весь яд, который только мог отыскать. Он впитывал в себя то, что могло причинить боль кому угодно, кроме Каены.

Кровь текла по запястью будто бы тонкой алой ниткой. Роларэн сумел заставить себя разжать ладонь только тогда, когда в кулоне практически ничего не осталось, и тот упал на пол, громко отчего-то зазвенев. По мрамору будто бы даже пошли трещины - но эльф равнодушно проводил их взглядом и потянулся за украшением.

На сей раз он не повесил его себе на шею. Иллюзия едва-едва держалась - вот-вот свежая, очищенная от яда палица должна была появиться на свет. В душе Каены - слишком много боли, крови, жути... Логично - это не может навредить ей самой. Не может разрушить хозяйку сотворённого кошмара.

В зеркале иллюзией пылало огромное Златое Дерево. Роларэн смотрел на Каениэль, на дерево, родившееся задолго до него, но предназначавшееся для Каены. Удивительно - как можно было просуществовать целую вечность исключительно для кого-то одного... Для кого-то, кто не оправдает надежд?

Пальцы сами по себе потянулись к кулону, но Рэн одёрнул руку, не позволяя себе дотронуться до металлической поверхности, скользившей льдом по измученной, отравленной коже. Он не позволил себе этого сделать - просто смотрел, как медленно, лист за листом, опадало то, за что однажды боролись.

Дерево должно родиться вместе с эльфом. Должно взрасти, пока эльф становится на ноги, а не вырасти громадным, могучим, и только тогда обзавестись душой, тоже изрезанной дикими болями.

Он прижал ладони к зеркалу, чувствуя, как под пальцами оно превращалось в растрескавшийся лёд, как медленно расходились тонкие прожилки в разные стороны, оставляя только кровавые порезы в отражении.

Дерево догорало; дерево, лишённое души, покоившейся теперь у Роларэна в кармане. Мужчине казалось, что его взгляд практически наполнился равнодушием - до того спокойно он наблюдал за хлопьями пепла, рассыпающимися по всему Златому Лесу. Он ещё помнил, как сверкали магией деревья в прежние, прекрасные времена - а теперь видел, как подбиралась ко всему живому неумолимая смерть.

Эльфы веруют - после того, как их физическое тело умрёт, не будет перерождения. Разве что отделить душу от Златого Дерева, выдернуть её, поселить в палице - и тогда, возможно, он возродится. Ведь он будет ещё жив, заключённый в ядовитую поверхность.

Роларэн сжал зубы. Никто никогда не пробовал провести этот ритуал. Никто никогда не пользовался ростком дерева.

Может быть, он будет первым.

...Он узнал о приходе Каены ещё до того, как скрипнула дверь, как мерный стук её шагов донёсся до него. Достаточно было одного только запаха крови, смешанного с ядом. Её Величество коснулась двери, переступила порог, молча коснулась его плеча, словно о чём-то спрашивая - но без слов. Будто бы она просто пыталась до него достучаться, пыталась подобрать те фразы, что помогли бы причинить хотя бы немного меньше боли.

В ней никогда не было ни рачительности, ни бережливости - а теперь вот вдруг и чувственность появилась, и жуткое желание не причинить вред. Она скользила пальцами по его плечу, словно отчаянно пыталась напомнить о себе, и когда Рэн обернулся, он так и не смог отыскать достойной улыбки в глубине собственных воспоминаний.

- Они были поразительно похожи, - прошептала Каена, даже не заметив, как в зеркале пылала иллюзия её собственного дерева. - До такой степени... Даже удивительно, что ты сюда её привёл.

Рэн сжал зубы - не промолвить ни единого лишнего слова. Вечные не предают. Он пришёл сюда только с одной целью - и он её добьётся, что бы нынче не сказала Каена.

- Я хотел увернуться, - уверенно промолвил Роларэн. - И хотел сейчас стоять здесь. За всё на свете нужно платить соответствующую цену, Каена.

Она содрогнулась, словно эти слова относились исключительно к ней, а не ко всему миру, и закусила губу.

- Да, - прошептала она. - За всё на свете надо платить. Даже как-то смешно, как поразительно часто приходится вносить соответствующую цену. Тебе никогда не казалось? - она повернулась к нему. - Я так хотела простого счастья.

- Ты, может быть, не там его искала.

Каена зажмурилась. Она не могла об этом думать. Не могла вспоминать, как сжимала зубы Шэрра.

- Ты придёшь сегодня?