Кай из рода красных драконов (СИ)

— Повторяй за мной! Клянусь, что не причиню вреда моему мужу, который сидит сейчас рядом со мной, каким бы именем его не называли…

— Моему мужу… — покорно повторила Шасти.

— Барсам и волкам…

— Что не причиню вреда барсам и волкам…

— И не буду колдовать в лагере без разрешения мужа!

Девушка удивлённо подняла на меня глаза, но послушно повторила слова клятвы.

А потом произошло то, чего я и сам не ждал. Лезвие меча вдруг засветилось, и по нему побежала огненная вязь придуманных мною слов: «Клянусь, что не причиню вреда…»

Колдунья испуганно вскрикнула — об этой особенности меча она тоже не знала.

— Видишь? — спросил я. — Меч запомнил твои слова! Помни и ты! Ты теперь — моя жена, поняла! Ну? — я встряхнул девушку.

— Поняла, — выдавила она.

— Ну, визжи теперь! — велел я.

— З-зачем? — совсем растерялась девушка.

— Парни ждут, что ты орать будешь, — пояснил я туманно. — Нельзя обманывать народные ожидания.

И видя, что Шасти не врубается, прикрикнул на неё:

— Визжи, я сказал! — и влепил символическую пощёчину.

Она слабенько вскрикнула.

— Да громче! Мне что, одежду на тебе разорвать? А в чём ходить будешь? Не трахать же тебя, в самом деле? Убить ты никого не сумела. Вся твоя вина в том, что дура! Визжи!

Я потянул её на себя и легонько шлёпнул по попе.

Этого оказалось достаточно. Шасти поняла: она заорала так, что песок посыпался откуда-то сверху.

— Вот умеешь же, — усмехнулся я, растирая оглохшее ухо.

А потом достал нож, чиркнул по запястью и вытер кровь о подол её шёлковой рубахи. Мало ли, как тут понимают этот тонкий вопрос.

Спросил:

— Ну, чего смотришь? Иди спать. Можешь на сумки лечь, я тут как-нибудь рядом с Буркой устроюсь.

И стал пробираться на выход.

— Ты куда? — спросила она тихо-тихо.

— Покурю пойду. Спи.

Я растёр руками запылавшее вдруг лицо и выбрался из убежища в безлунную ночь.

Вот же навязалась эта девчонка на мою голову. Я и в родном-то мире жениться не собирался, а тут — тем более.

И вообще — рано Камаю ещё «жениться», да и я с малолетками трахаться не нанимался.

Тоже мне — восьмиклассница. Сколько ей? Лет четырнадцать? Ну прямо засиделась в девках. Говорят, что Джульетте было тринадцать! Или Татьяне?

Возле убежища трое уже «курили» — переминались с ноги на ногу и смотрели по сторонам, дожидаясь от меня какого-нибудь сигнала.

— Ну чего, женился? — спросил Истэчи с затаённой завистью в голосе. — Вот же тебе сильно приспичило!

— Да дурак! — буркнул я, преисполняясь к себе сочувствия.

— Бабы — они такие, — согласился Истэчи. — Как захочется жениться — кушать не можешь. А нельзя! Она уже спит в соседнем аиле. Так что тебе ещё повезло.

Я хмыкнул: вон оно как. У Истэчи, оказывается, есть сердечные раны.

— Спать, что ли, пойдём? — спросил Ойгон.

А Темир даже не посмотрел на меня, обиделся, наверное. Может, тоже завтра кушать не сможет.

Попросил:

— Вы идите спать, а я — подежурю.

Мне надо было остыть и подумать, во что же я вляпался, и какие от всего этого будут минусы.

Из планов на будущее у меня была только месть. Я намеревался утвердиться среди барсов, подсобрать информацию — кто-то же видел саму битву? И отправиться в ставку терия Вердена — головы резать.

План был, конечно, совсем пока символический — просто черновичок. Но жена, пусть и не настоящая, в кочевую жизнь воина совершенно не вписывалась.

Парни покивали и полезли в убежище. Все сегодня устали, даже волки дрыхли без задних ног.

Ну, ведь не было вариантов с этой девчонкой!

И даже отцу её не вернёшь. Если отец уцелел, ничего хорошего это нам не сулит. Будем ловить и добивать — тут даже рассуждать нечего!

И непонятно, как отнесётся к этому Шасти. Из дома она убежала, но отца, может, и любит. Да и понимает теперь его правоту. Он ей зла не желал, спала бы сейчас в тепле.

Я прислушался: а что если колдун бродит вокруг нашего убежища? Планы вынашивает кошмарные?

Но даже это не могло заставить меня стоять на посту — устал я как Бобка. Это ж надо было самому себе такое развлечение учинить с бабами!

Женат. И курить нечего. Надо хоть у шаманки потом спросить, что за дрянь она курит. Не табак, запах я не узнал, но хоть в руках подержать?

В общем, сел я у входа в убежище, загородив его собственной спиной — пусть колдун об меня хотя бы споткнётся. И стал слушать: как цикады орут, как козодой кричит. Ну и уснул.

Так и спал на часах, пока вдруг не поднялось солнце, а над головой не захлопали крылья.

Я подскочил, но никого не увидел. И только потом вспомнил про чудачество местной природы со звуками.

Сейчас ещё чудней стало — скальная ловушка изменилась из-за обрушившегося козырька, и теперь крылья летящих сюда волков хлопали словно бы прямо над головой.

Разбуженные непривычным звуком, барсы повыскакивали из убежища — сонные, помятые.

— Наши летят, — сказал Истэчи и зевнул. — Вроде много сильно летят. Хорошо. Но далеко. Теперь дальше слышно.

Он первым сориентировался в изменившемся акустическом эффекте.

— Верно, дозорные сообщили Ичину, что тут ночью творилось, — подумав, кивнул Ойгон. — На помощь летят. Нас спасать.

Он достал из-за голенища костяной гребешок и стал аккуратно расчёсываться.