Каин. Образы зла

Психоаналитическая конфронтация как с эдиповым комплексом, так и с комплексом Каина сыграла в излечении пациентки решающую роль. Говоря об эдиповом комплексе, Вурмсер пишет, что пациентка хотела бы быть заколотой, «как мать своим сыном Орестом», хотя ребенка от отца она и не желала. В пользу комплекса Каина говорит ряд других обстоятельств. Прежде всего, то, что пациентка отчуждением пыталась не дать подложить себя под всесильного, но обесцененного ею мужчину (Каина-отца). Она была – так она думала – приговорена отцовским судом из-за окровавленного белья и ее греховных сексуальных желаний к смерти. Она проецировала своего Каина на отца, который и в действительности был опаснейшим Каином. Ее конфронтация со своим Каином могла привести к существенной редукции отчужденности (устное сообщение аналитика). Вурмсер приводит сон пациентки, который мы представляем вниманию читателя как сон, типичный для Каина. Вот этот сон:

«И вдруг я замечаю в зеркале великана, который идет ко мне, переходя из комнаты в комнату. Я знаю: он – это моя прежняя жизнь. Великан неуклюж, он сам не в состоянии сдвинуться с места, на нем коричневая одежда, не имеющая вида; его лицо невыразительное, плоское, безносое. Он палач, совершавший массовые убийства, уничтожавший евреев в газовых камерах; и в наказание за его страшные преступления у него и отрезан нос. (Пациентка никакая не еврейка.) В страшном испуге бросаюсь я на землю, пряча свое лицо… Затем я брожу по Парижу вся в страхе, что вновь встречусь с этим великаном. И неожиданно я на него наталкиваюсь, он стоит на самом верху лестницы: только теперь он страшно худой и уже не вызывает страха, руки его раскинуты. Для всего мира, для всех народов он – Христос, которому нельзя есть, можно только пить воду и постоянно купаться; он всегда должен иметь дело с водой».

Вурмсер, психоаналитически истолковывая этот сон, полагает: «Ее жизнь находится между двумя ведущими образами: „великана“ и „Христа“, представляющими вместе единое целое. Говоря „Христос“, мы можем понимать его одновременно и как реакцию, возникающую на „великана“. Великан символизирует собою насилие: с одной стороны, это все то, что является нечистым, материальным, близким. Автоматически отвергается „безликое“, неуклюжее его тело, являющееся аморфной, бесформенной масссой позади него. Коричневая грязь, болото, в котором она тонет, – это ее разлагающиеся мысли, которые у нее должны молчать. С другой же стороны, он представляет собой и безжалостный авторитет с осуждающими глазами матери, сеющего смерть палача, Сверх-Я меланхоликов. Напротив, Христос – это чистое, духовное, светлая даль и автономия, отрицание всего материального…»

Судьбоаналитически в этом великане можно видеть выход на сцену Каина – ее прошлой, каинитической жизни. Каина, который поник – как сказано в Библии, – лицом своим: «И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? И отчего поникло лице твое?» (1. Быт. 4, 6)… Он является палачом, совершавшим массовые убийства, уничтожавшим евреев в газовых камерах, проклятым… но превратившимся в Христа. Вода и купание означают именно очищение от зла. В Библии говорится: тот мужчина, который убил египтянина и убежал в чужую страну (к мадианитянам), стал затем Божьим пророком. В связи с переживаниями пациентки и произошло в ее сне превращение Каина в пророка. Сон наглядно показал диалектическое строение комплекса Каина: преступник, совершавший массовые убийства, великан, превращается во сне в Христа.

Мы склоняемся к тому, что пациентка страдает невротической отчужденностью на базе комплекса Каина. Диагностированию же у нее психоза противоречит то обстоятельство, что в настоящее время она изучает медицину.

Ипохондрия представляет собой наиболее часто встречающуюся форму невроза, в которую может конвертироваться Каин. С помощью теста Зонди психология побуждений доказала, что тестовый профиль чистых ипохондриков является полярно противоположной, зеркальной картиной «чистому Каину» [104]. Функционально это означает следующее: пока «чистый Каин» – как это уже было сказано – символически представляет человека, вытесняющего грубые аффекты, которые, однако, в нем же и скапливаются, становясь в дальнейшем безмерно честолюбивым и корыстолюбивым, чернящим и обвиняющим своих близких; чистый ипохондрик, наоборот, пытается быть этичным и справедливым, безгрешным и добрым, стремится не выделяться, отказываясь от лишнего имущества, и чаще всего является одержимым страхом смерти или страхом заболевания.