Каинова печать

Марк больше не мог следовать намеченному плану. Она нужна ему как воздух. Больше он ничего не хочет.

Месть и справедливость отныне не имеют значения. На первый план выходит совсем иное. Пока он сможет удерживать Карлу, он будет это делать.

Ощутив силу его объятий, Карла запрокинула голову. Слезы катились по ее лицу, но она видела, что по щекам мужа тоже бегут влажные дорожки.

— Я ненавижу тебя. — Кончиками пальцев она вытерла ему слезы. Тон ее оставался сердитым, но на щеках уже обозначились его любимые ямочки.

Во мгле, то и дело разрезаемой вспышками молний, Карла заметила, как потемнели его глаза. Она в жизни не видела более мужественной красоты. Ее пронзила острая и сладостная дрожь, груди налились истомой, соски затвердели, хотя Уайтхед еще не успел их коснуться. Он ласкал ее медленно, дразня и разжигая огонь страсти. Затем он быстро задрал ей рубашку, расстегнул лифчик и стянул все это через голову, прильнув губами к прохладной коже. Крепкая рука обвила ее талию и притянула ближе.

Когда он начал гладить, целовать и мучительно медленно ласкать языком ее напрягшиеся соски, Карла забыла все на свете, даже собственное имя. Единственное, на что она была способна, это стоять не двигаясь. Но когда он расстегнул пояс ее джинсов, внутри все сладко затрепетало. Рука медленно потянула вниз молнию, губы впились в ее рот. Она задохнулась от волшебных ощущений, потом поймала зубами его губу и начала нежно покусывать ее. В полутьме Карла разглядела его улыбку, которая стала шире при ее упрямом: «Ненавижу».

— Сильно? — Рука скользнула внутрь ее джинсов и сквозь шелк нежно погладила живот. Пальцы играли, доводя ее до безумия.

Она улыбнулась, сцепила руки на шее мужа и приникла к его губам, прошептав:

— Вот так…

— Этой ненависти хватит, чтобы заняться любовью в укрытии для наблюдения за птицами?

— Сомневаюсь, — засмеялась она, но рот Уайтхеда уже властно накрыл ее губы. Поцелуй был таким жадным, что причинил Карле боль.

Рука Марка скользнула между их телами и пробежала по пуговицам. Он усмехнулся, не размыкая губ, когда Карла нетерпеливо стянула расстегнутую рубашку с его плеч, отодвинулась и помогла ему вытащить руки из рукавов.

— Подожди. Мы сделаем лучше. — Марк опустился на колени и расстелил рубашку. Затем опустил ее на импровизированное ложе и лег сверху, целуя и лаская ее тело. У Карлы захватывало дыхание от наслаждения. Долгое воздержание давало себя знать: он не мог больше терпеть. Когда Марк попытался стащить с Карлы джинсы, жесткая ткань оцарапала ей кожу. — Черт! — Он поднялся на колени и стал возиться с застежкой. — Не поможешь?

Карла тихо рассмеялась и покачала головой.

— Сегодня ты этого не заслужил!

— Тебе еще не говорили, что ты ужасная зануда? — Он сделал последнее усилие, стащил непослушные джинсы и отправил их куда-то в угол.

Карла закинула руки за голову и обвила ногами его бедра.

— Ты самая сексуальная женщина на свете, — не сдержавшись, прошептал он и поймал ее недоуменный взгляд. Не утруждая себя попытками избавиться от собственных брюк, Марк оперся на локти по обе стороны от ее лица. — Это правда.

Карле хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Его страстные глаза напоминали грозовые тучи, а голос был хриплым от желания.

Каким-то образом Марку удалось снять с себя одежду. Он вздрогнул, когда прохладные пальцы Карлы сомкнулись на напряженном члене.

— Милая, мне нравятся твои прикосновения, но лучше прекрати, иначе я долго не продержусь… — Разве что пару секунд.

Уайтхед приподнял бедра Карлы и плавно вошел в ее жаркое лоно, успев подумать, что если он сейчас умрет, то это уже не будет иметь значения.

При всем своем воображении Карла не могла представить, что их настоящая первая ночь пройдет в бурю в лесном укрытии. И еще меньше она представляла себе, что сможет вызвать в мужчине столь бешеную страсть. Никто и никогда не желал ее с такой силой. Он снова и снова сдерживал себя, заставляя ее испытывать ощущения, вынести которые уже не было сил. Карла кусала его плечи, наслаждалась прикосновением жестких волос, царапавших груди.

Глаза мужчины светились в темноте, на плечах бугрились мускулы, на лице застыла не то улыбка, не то гримаса. Он подхватил ноги Карлы, поднял их вверх, последним усилием вонзился в нее так глубоко, как только мог, и тела обоих свело судорогой блаженства.

Затем Марк снова перенес вес тела на локти, по-прежнему оставаясь внутри Карлы и наслаждаясь ее дрожью и сладкими стонами.

— Не отпущу, пока ты не признаешься, что любишь меня, или не попросишь пощады.

На ее щеках заиграли очаровательные ямочки; наконец-то язык Марка коснулся их. Утолив голод, теперь он вел любовную игру медленно, и Карла кусала губы, готовая вновь забиться в сладкой агонии.

Он продолжал ласкать ее.

— Если хочется кричать, моя радость, кричи на здоровье. Соседей тут нет.

— Ни за что не попрошу пощады, Уайтхед, — прошептала она. — Долго придется ждать.

И он не стал спешить. Наконец-то Карла узнала, что такое таять, гореть и любить так, словно завтра никогда не наступит.