Каирский дебют. Записки из синей тетради

Говоря откровенно, меня во всех этих историях в первую очередь поразил трагизм существования. Очевидно, что это не сказка и не притча, где ангелы с белыми крыльями сражаются против хвостатых и рогатых демонов, это реальная жизнь, где одни люди противостоят другим. И в тех, и в других есть хорошее и плохое, и те, и другие по-своему умны и талантливы. И все, что их в данном случае разделяет, так это то, что одни – скажем, немцы или австрийцы, а другие – русские или французы. Встает резонный вопрос: на чьей тогда стороне правда, где искать справедливости?»

Воронцов хмуро улыбнулся уголком рта, отложил в стопку и последний лист. Посмотрел на фарфоровую чашку, на дне которой желтел недопитый улун, на пустую вазочку для печенья.

– Как бывший работник Комитета и человек, причастный к государственным тайнам, заявляю тебе, Орест Витальевич, что правда, как и справедливость, безусловно, на нашей стороне, – проговорил он в пустоту. – Однако как частное лицо скажу, что нет на этом свете ни справедливости, ни правды. Зато, как говорил Пушкин, есть покой и воля. И чем раньше ты это поймешь, тем дольше и счастливее будет твоя жизнь.

Сказав так, он откинулся на спинку кресла и смежил веки. В комнате воцарилась совершенная тишина, слышно было только, как на кухне, прямо на стене, одиноко тикают старинные механические часы с кукушкой…

Примечания