Как быть, если не хочется жить

– К нам нередко обращаются люди, которых материальные проблемы доводят до мыслей о самоубийстве. Это и мужчины разного возраста, и одинокие женщины (точнее, без мужа, но часто с детьми). Поводом бывает потеря работы, расставание с мужчиной, который зарабатывал, долги, крах бизнеса. Насколько Вам самому знакомы такие ситуации и как Вы из них выходили?

– Девяносто пятый год… Я отдал все, что было нажито мной с начала десятилетия, в сферу, скажем так, петербургской недвижимости. В то время я был, например, совладельцем международного пенсионного фонда, у меня были художественные мастерские, имел непосредственное отношение к одному из наших пивных гигантов. Работал в страховом бизнесе, активно занимался банковским бизнесом, мне принадлежал один из крупнейших автосалонов Челябинска. И в конечном итоге я решил консолидировать все эти активы. Все они были собраны, и я стал владельцем одного актива в размере около пяти миллионов долларов, представленного в виде производственных помещений.

И был у меня товарищ, которого я, по сути дела, вытащил из крайне жесткого конфликта с тогдашними бандитами. Я после этого был уверен, что такие события люди запоминают надолго, хотя бы потому, что остались после них живы. И почему-то посчитал, что могу доверить ему как человеку, который сведущ в бизнесе, управление данным активом. В результате он это все потерял. Причем забавно, что потерял он мою часть, не потеряв свою.

Но сейчас речь идет не о наших личностных отношениях, а о том чувстве, которое испытывает человек, который четыре года живет в надолго арендованном номере гостиницы «Прибалтийская», всегда носит в кармане толстую пачку денег и вдруг понимает, что уже завтра ему нечего будет кушать.

Я переехал в хрущевку за шестьдесят долларов в месяц, с черными от сырости потолками и крысами, которые бегали по лестнице, лежал и смотрел в потолок. У меня не было работы, в Челябинске осталась моя семья, где был маленький ребенок, а у меня не было будущего. У меня его совсем не было. Я вставал, чтобы только пройтись по улице Ушинского на Гражданке, собрать бутылки, сдать их, купить себе хлеба, подсолнечного масла, поджарить хлеб и поесть. Так продолжалось достаточно долго. Пока я остро не осознал: если с тобой что-то случилось, то надо делать хоть что-нибудь. Встал с дивана и пошел заниматься самым абсурдным делом, которое можно делать тогда, когда у тебя нет денег: я пошел заниматься спортом.

Через дорогу в ближайший зал, чтобы просто пинать мешок и снимать тем самым стресс. Как только я снова вернулся в человеческий облик, у меня потихонечку стали выравниваться дела. При этом шок от того, что я потерял такое количество денег, был таков, что я физически не мог брать в руки деньги пару-тройку лет. Шизоидно отказывался от денег, стараясь работать бесплатно. Даже не понимал, зачем это делаю, у меня была какая-то нездоровая брезгливость к деньгам, и я пытался делать все даром. Даром преподавал, даром ездил на семинары до 2000 года.

И только сейчас понимаю, что ничего лучшего в то время было сделать нельзя, потому что именно брезгливость к деньгам позволила мне создать тот проект, который сегодня называется «Koi», с той популярностью и того размера, которыми он сегодня обладает. К незнакомым вещам люди относятся с опасением, а если за них еще и просят денег, то они относятся к ним с опасением вдвойне. Тогда я сделал гениальный маркетинговый ход, и сделал его явно не мозгами. Уверен, это был промысел Божий.

Так что я знаю, что такое тотальный финансовый крах.

А теперь представьте другую ситуацию: вы – топ-менеджер «Газпрома», у вас зарплата, которую даже называть неловко, скажу только, что она соизмерима с официальной зарплатой президента страны. И в один прекрасный момент люди, которые вам обязаны более чем, даже в денежном выражении, вдруг понимают, что вы как-то слишком стали разговорчивы, слишком публичны, и это не нравится людям, власть имущим. И никто из-за вас ссориться с этими важными людьми не хочет и не будет. Вам предлагают: напишите, пожалуйста, заявление об увольнении. Так вот я с января этого года уже десять месяцев без работы. Как меня это расстроило или, может, убило? Да никак. Потому что у меня за спиной мой девяносто пятый год.