Как читать романы как профессор. Изящное исследование самой популярной литературной формы

Вот еще кем я никогда не был: мальчиком-волшебником. Готов даже выступить с рискованным утверждением, что ни один из миллионов почитателей и случайных читателей книг о Гарри Поттере им тоже не был. Что же получается? Самый поразительный книгоиздательский феномен в истории – и ни единый человек на Земле ни разу не прожил жизнь его главного героя. Думаете, какой в этом урок? В огромном количестве романов для молодежи действуют герои, очень похожие на своих читателей и обличьем, и историей жизни. По сути, мы обнаруживаем, что многие романы для подростков рисуют героев-подростков, переживающих события, и проблемы, которые характерны, вы правильно догадались, для подростков. И многие из этих романов вполне хороши и заслуженно популярны. Так, Кейт Коджа в своем произведении «Мальчик-Будда» (Buddha Boy, 2003) дает нам совсем заурядного главного героя, Джастина, который сталкивается с мракобесием и узколобостью в своей средней школе, когда в их районе поселяется Малыш, человек, непохожий на других. Этот прием давно знаком нам: Том Сойер – обычный мальчик в обычном городке, необычность его приключений преувеличена лишь слегка, и уж точно в них нет ничего незнакомого. Мы знаем, что большинство читателей первого издания не жили в Ганнибале, штат Миссури, и даже ни в каком другом, похожем на него городишке, но они легко могли представить себе тамошнюю жизнь. Писатели могут еще шире раздвинуть рамки, поместив свою историю в знакомое прошлое, как это делает Кристофер Пол Кёртис в своей книге «Бад, а не Бадди» (Bud, Not Buddy), удостоенной премии Американской библиотечной ассоциации, – действие в ней происходит во времена Великой депрессии – или «Ватсоны едут в Бирмингем – 1963» (The Watsons Go to Birmingham – 1963), название которой очень внятно сообщает взрослым читателям, что их ждет в конце пути. Большинство читателей – и определенно почти вся целевая аудитория Кёртиса – не жили ни во времена депрессии (и сиротами не были), ни в беспокойные времена движения за гражданские права и волнений на расовой почве; как раз тогда куклуксклановцы устроили взрыв в церкви Бирмингема, и это событие становится одним из центральных в сюжете книги.

Тот класс сказок, к которому принадлежит Гарри, я назвал бы зеркальными романами. Совершенно ничем не примечательный молодой человек через зеркало, платяной шкаф или кроличью нору попадает в мир, где, как и мы, ни разу до этого не был. Этот прием годится и для взрослых сказок, по крайней мере таких, как свифтовские «Путешествия Гулливера» (1726). Льюис Кэрролл забрал нас вместе с Алисой в невероятный мир «Алисы в Стране чудес» (1865) и «Алисы в Зазеркалье» (1872), где исчезает кот, но в воздухе какое-то время еще висит его улыбка, где живут Белый Кролик и Червонная Королева, а Шляпа устраивает чаепитие. Когда дети семейства Певенси оказываются за старым платяным шкафом в первом романе «Хроник Нарнии» (1950–1956) «Лев, колдунья и платяной шкаф», они попадают в зачарованный мир, где лев может быть царем, а злая Белая Колдунья – навсегда заморозить всех и все вокруг. Как и Алиса, дети Певенси самые обыкновенные, ничем не лучше других. Просто они случайно встречаются с не ими созданным миром, где им непонятны ни события, ни правила, ни логика. А ведь это не что иное, как описание детства, правда?