Как я бил Гудериана

По замыслу командования фронта наша армия должна была войти в прорыв, как только пехота 8-й гвардейской армии достигнет рубежа Зеелов – Дольгелин Альт-Малиш, и, развивая наступление в западном направлении, на второй день операции овладеть восточными пригородами германской столицы. Предполагалось, что в дальнейшем армия нанесет удар на юго-запад, чтобы обойти Берлин с юга и овладеть его южными и юго-западными пригородами.

При общей глубине фронтовой операции 160 километров глубина операций 1-й и 2-й танковых армий не превышала 80–90 километров, ибо в качестве конечной цели им ставилось овладение северо-западной и юго-западной частями Берлина. Среднесуточный темп наступления планировался 35–37 километров.

Совершенно очевидно, что главная задача танковых армий, сформулированная в директиве фронта, – борьба за Берлин. Таким образом, возможности маневра танковых армий, особенно нашей, с самого начала были ограничены. Боевой же опыт, накопленный нами к тому времени, свидетельствовал, что все преимущества, которыми обладают танки, действующие на оперативном просторе, резко падают в населенных пунктах, особенно крупных.

После войны мне довелось прочесть немало исторических исследований, авторы которых ставили вопрос: правильно ли поступило командование 1-го Белорусского фронта, сначала бросив обе танковые армии на неподавленную оборону противника в районе Зееловских высот, а затем заставив их вести уличные бои в самом Берлине?

Да, действительно, обеим танковым армиям в Берлинской битве пришлось играть не свойственную им роль. Армиям в этом сражении так и не удалось оторваться от пехоты и вырваться на оперативный простор. Но значит ли это, что танковые армии были использованы неправильно?

Вряд ли можно дать правильную историческую оценку упомянутому решению командования 1-го Белорусского фронта без учета тех условий, в которых оно принималось, и тех стратегических целей, которые оно преследовало.

На Крымской конференции главы союзных стран приняли решение, согласно которому Берлин должен был войти в зону операций советских войск. Но уже к апрелю 1945 года Верховному Главнокомандованию стало известно, что реакционные круги США и Англии развили активную закулисную деятельность. Они ратовали за то, чтобы Берлин взяли англо-американские войска, упредив русских.

Советское правительство опасалось, что союзники могут заключить с фашистским правительством сепаратное соглашение. В результате гитлеровское правительство сможет избежать безоговорочной капитуляции и добиться приемлемого для себя послевоенного устройства Европы. Подобные опасения, как стало ясно из опубликованных после войны документов, имели вполне реальную основу.

Будучи прекрасно осведомлено о закулисной деятельности союзников, Советское правительство решило ускорить взятие Берлина и тем самым положить конец намечавшемуся сговору реакционеров Англии и США с гитлеровцами.

Рассматривая замысел Берлинской операции, нельзя не заметить, что главное, к чему стремилась Ставка, разрабатывая план наступления на столицу третьего рейха, – это стремительность и мощь наступления, которые лишали гитлеровское командование возможности маневрировать своими силами.

На войска фронтов, наступавших на Берлин, была возложена высокая историческая миссия – раз и навсегда покончить с гнездом фашизма. В этих условиях использование командованием 1-го Белорусского фронта 1-й и 2-й гвардейских танковых армий в Берлинском сражении представляется не только целесообразным, но и исторически оправданным.

По приказу командования фронта в ночь на 16 апреля 1-я гвардейская танковая армия должна была выйти на заодерский плацдарм на участке Альт-Малиш – Дольгелин – Зеелов, где в это время находились части 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова.

Вместе с Н. К. Попелем и М. А. Шалиным в последний раз объехали части и соединения армии, которые укрывались в лесу на правом берегу Одера. За короткий срок саперы возвели здесь целый городок: повсюду сквозь деревья виднелись сборные домики, дорожки, посыпанные песком, машины и орудия, укрытые маскировочными сетями, ветками. На полянах проводились политзанятия, у танков возились механики – проверяли готовность машин к бою.

Просмотрев подготовленный М. А. Шалиным график переправы частей, места размещения их на левом берегу, я вместе с М. Т. Никитиным отправился на заодерский плацдарм. Разбитая дорога пробиралась по аллее тополей, уже покрывшихся весенней листвой. По обе стороны шоссе зеленели поля озимых. Впереди слышны то близкие, то далекие глухие взрывы, которые вспугивали грачей. Взлетев и неистово крича, они долго кружили над верхушками тополей. В обочинах и воронках мутно блестели талые воды. Казалось, все должно быть подчинено суровым законам войны, но нет, природа осталась им неподвластна, она брала свое.