Как я бил Гудериана

Рассматривая предысторию Курской битвы, ни в коем случае нельзя сбрасывать со счета и некий психологический фактор. Потерпев к этому времени два крупнейших поражения – под Москвой и Сталинградом, – гитлеровцы не теряли надежды во что бы то ни стало взять реванш, как-то поправить свое пошатнувшееся положение. Замечу, тогда они были еще достаточно сильны, чтобы вынашивать новые наступательные планы, причем построенные не на песке, а реально подкрепленные огромной военной силой.

Понятно, что после тяжелых потерь гитлеровцам уже не приходилось рассчитывать на грандиозное наступление по всему советско-германскому фронту, как это было в 1941 году. Но они лелеяли надежду добиться коренного перелома в войне, обрушив на нас мощные удары на одном или двух решающих направлениях.

Гитлеровские генштабисты разработали и подготовили новую наступательную операцию, названную, как потом стало известно, «Цитадель». Готовя ее, фашисты создали две крупные группировки у основания Курского выступа, планируя нанести два встречных удара на Курск, окружить и уничтожить оборонявшиеся здесь войска Центрального и Воронежского фронтов. В дальнейшем они намеревались развить успех в юго-восточном направлении, разгромить советские войска в Донбассе и изменить ход войны в пользу фашистской Германии.

Фашисты провели тотальную мобилизацию, значительно пополнили людьми и боевой техникой войска, занимавшие Курский выступ. У гитлеровцев в большом количестве появились новые мощные танки T-VI «Тигры», T-V «Пантеры» и самоходные артиллерийские установки «фердинанды». На внезапные и массированные удары танковых соединений на узких участках фронта фашисты и делали ставку.

Плотность боевых порядков у немцев на Курской дуге была исключительно высокой. Они сосредоточили здесь до 900 тысяч солдат и офицеров, 10 тысяч орудий и минометов, 2700 танков и самоходных артиллерийских установок и около 2 тысяч самолетов. Подготовка гитлеровцами операции «Цитадель» не была для нашего командования неожиданностью. Мы были проинформированы, что противник не позднее чем в первых числах июля начнет активные действия на Курском выступе, и основательно подготовились к этому.

Наши войска согласно плану Ставки Верховного Главнокомандования должны были перейти к преднамеренной обороне, предоставив гитлеровцам возможность наступать первыми. Обороняясь, мы могли нанести врагу большие потери в живой силе и технике, а потом сами перейти в решительное наступление.

В ночь на 5 июля мне, как, наверное, и всем, кто знал о готовящемся наступлении противника, не спалось. Движимый смутной внутренней тревогой, я вскочил и взглянул на часы: они показывали половину третьего.

Я торопливо умылся, оделся и вышел на улицу. Трава серебрилась росой. Из-за крыш лениво выкатывалось солнце, перечеркнутое узкой полосой лиловой тучки. В садах состязались в сольном искусстве птицы. Казалось, тишина и покой незыблемы и вечны, и не верилось, что пройдет какой-нибудь час-другой, и эта тишина русской деревни, утопающей в яблоневых садах, взорвется грохотом канонады и ревом моторов.

В штабной избе Шалин и Никитин уже склонились над рабочим столом. Поздоровались.

– Что нового? – спросил я.

– Новости есть, – ответил Михаил Алексеевич, снимая очки. – Из штаба фронта сообщили, что вчера к нам перебежал солдат-сапер, по национальности словак. На допросе он показал, что их часть получила приказ сегодня ночью разминировать проходы в полосе заграждений.

– Но, может, это обычный провокационный трюк немецкой разведки?

– Вполне возможно. Хотя нужно принять во внимание события вчерашнего дня. Вчера в 16 часов 10 минут гитлеровцы нанесли по позициям боевого охранения 6-й гвардейской армии сильный авиационный и артиллерийский удар, после чего два пехотных полка противника при поддержке 80 танков перешли в наступление. Врагу не удалось сбить наше боевое охранение. В 22 часа 30 минут советская артиллерия провела мощную контрподготовку.

– Да, – согласился я. – У штаба фронта есть все основания серьезно отнестись к показаниям пленного. Вчера немцы явно предприняли усиленную разведку боем. Теперь с часу на час жди событий.

– Судя по всему, – вмешался в разговор обычно молчаливый Никитин, – наш «отпуск» кончился.

Естественно, меня, как и всякого командира, перед крупным наступлением врага больше всего волновал вопрос: где, на каком направлении противник нанесет главный удар, где нужно будет сосредоточить основные силы армии? О том, что, вероятнее всего, его следует ожидать в полосе обороны 6-й гвардейской армии П.М. Чистякова, мы уже знали – предупредил фронт. Но где конкретно? Ведь эта полоса занимала 66 километров! Мы пришли к выводу, что ость четыре наиболее вероятных направления: Суджа – Обоянь, Ракитное – Обоянь, Белгород – Обоянь, Короча – Обоянь. На этих направлениях мы отрыли окопы для танков и пехоты – настоящие и ложные. Впоследствии мае в руки попала трофейная ненецкая карта, где тщательно были нанесены наши позиции… но только ложные. Противнику так и не удалось разгадать систему нашей обороны.