Как я чуть не уничтожил соседнюю галактику (СИ)

—Тебе здесь делать нечего.

Голос у него был дружеский, но я не мог не заметить в нем легкого торжества. Теперь мы с ним были связаны с двух сторон. Я знал о его преступлениях, а он о моих. Я потерял над ним власть. Он по-прежнему ничего не боялся, поэтому пошел работать сюда. По сути, он радикально ничего не изменил в своей жизни. Наверное, здесь он получал даже меньшую зарплату, но, по крайней мере, это был его выбор. Я закрыл окно и уехал. Я не был зол, потому что я шантажом заставил Проциона работать на себя, и его действия были предсказуемы.

Я понял, что мне больше туда не попасть, но мне все же казалось, что производство не могло так быстро запуститься с новыми руководителями, бюджетом и испорченными реактивами. В конце концов, им нужно время, чтобы все уладить. Возможно даже больше, чем мне, начавшему все с нуля.

Потом у меня начались проблемы. Никто не подавал на меня в суд из-за расторгнутого договора и убить не пытался. Однако, в судах я был неоднократно, но за другие нарушения, правдивые и нет. Хорошо, что даже уголовных дел среди них не было. Просто постепенно я начал терять свое положение (власть) в «Кеплер-22». Все происходило очень слажено и хитро, и даже я не всегда мог заранее предугадать, каким будет их следующий шаг, чтобы лишить меня состояния. Я терял компанию с моей же фамилией и ничего не мог с этим поделать. Наверное, если бы я все еще оставался самым страшным, я придумал бы решение. Но больше меня не боялись те, кому вообще страх не так свойственен. Те, кто привык бояться, конечно, до сих пор делали это по привычке. Постепенно я потерял все. «Красный гигант» собирались запретить, и меня обвиняли во множествах нарушений, связанных с ним.

Аин тоже пропал. Сначала я думал, что он проявил некоторый интерес к Дане. Аин действительно еще пару раз появился у меня дома, чтобы пообщаться с ней, а я был для него «будто бы призрак». Он не проявлял ко мне агрессии, просто не обращал внимания. Вскоре он перестал приходить вообще.

Гиансар сначала активно пытался помочь мне, ходил на каждый суд вместе со мной, помогал составлять планы и утешал меня в случае неудачи (то есть, почти после каждого поступка). Потом он стал уделять мне все меньше и меньше времени. Я видел, что ему стыдно, но недостаточно сильно, чтобы это вылилось в действия. Он заменил мое время на время с Ботейн, и я был уверен, что они занимаются не только друг другом, а еще работают над новым проектом.

Однажды утром я обнаружил записку. В ней говорилось:

«Любимый брат!

Мне очень сложно тебе это писать, но мы с Ботейн вынуждены уехать. Пока мы не можем сказать тебе, куда, но как только все утрясется, я обязательно тебе напишу! У нас возникла одна идея, которая изменит мир к лучшему. Надеюсь, ты рад за меня.

Знай, что я всегда буду на твоей стороне! И если ты только попросишь о чем-то, я первым приду тебе на помощь! Я очень горжусь, что ты сделал то, что сделал!

И прости меня, пожалуйста.

С любовью, Гиансар».

Интересно, как бы он мог помочь мне, если я даже не знал его адрес? Я понятия не имел, куда он уехал. Может быть из города, а может, и из страны. Я не ответил бы на его письмо, даже если бы знал, куда его отправлять. Мне не нужен был еще один родственник по переписке.

Кассиопея была со мной дольше всех, и так и не покинула меня окончательно. Она вышла замуж за Проциона. Свадьба была шумной благодаря его родственникам, я подобное не любил, Кассиопея тоже, но в какой-то момент я понял, что ее это не беспокоит. Она была счастлива. Кассиопея уехала жить к Проциону, который купил небольшой дом. Он находился неподалеку, и Кассиопея сказала, что я смогу приезжать к ней в любой момент, когда меня будут охватывать с головой мои психотические переживания, или если меня будут преследовать коллекторы. Добавила, что сама станет приезжать. Процион не возражал, кивал даже, но улыбался не по-доброму.

Осталась Дана. Я осознал, что она сумасшедшая, но это все еще не означало, что она не могла быть моей сестрой. Дана не играла на фортепиано, как Кассиопея, но иногда она танцевала в моей стеклянной беседке, и на это мне нравилось смотреть тоже. Еще она любила громко включать неприятную музыку, но к этому я смог привыкнуть. Она никогда не стремилась поехать в город, и если ей что-то было нужно, я покупал это для нее сам.

В итоге, «Кеплер-22» я потерял. Корпорация даже сменила название, и теперь называлась просто «К-22». Большую часть моего состояния пришлось потратить на судебные разбирательства, которые я все равно не выигрывал, и на уплату штрафов. Дом у меня не отобрали, более того, у меня даже осталось относительно небольшое количество денег. Пока шли суды, я не начинал новых проектов, потому что не знал, в каком финансовом положении я окажусь в конце. Но я разрабатывал планы на всевозможные исходы. У меня уже были идеи насчет нового дела, но пока все они были «сырыми». Я знал, что это будет сложно, потому что я потерял уважение среди коллег, но все же осуществимо.