Как я отыскал Ливингстона

Проехав остров и следуя вдоль прихотливых изгибов и выступов берега, мы очутились перед великолепным заливом Кигомо, который может служить превосходным убежищем от изменчивых ветров, дующих на Танганике. В течении 10 минут мы дрейфовали против деревни Кигима, так как поднялся восточный ветер и угрожал выгнать нас в озеро. Для тех путешественников, которым не надобно спешить, Кигомо служит первым портом на север от Уджиджи. На следующее утро, на рассвете, мы сняли палатку, уложили багаж, сварили и напились кофе, и снова направились на север. Озеро было совершенно спокойно, и воды его темно-зеленого цвета отражали светлую лазурь неба. Гиппопотамы выходили подышать в не слишком успокоительной близости от нашей лодки и потом снова погружали свои головы, как бы играя с нами в прятки. Приехав насупротив высоких лесистых холмов Бемба и находясь на расстоянии одной мили от берега, мы нашли время удобным, чтобы измерить глубину воды, так как цвет ее обещал глубину довольно значительную. Мы нашли в этом месте 35 сажень. Наш путь в этот день лежал вдоль берега, окаймленного рядом холмов, покрытых великолепными лесами и ковром из зеленой травы, круто спускавшихся в глубины свежей воды озера и возвышавшихся непосредственно над нашими головами. Лесистые холмы с богатыми кустарниками и восхитительными деревьями, из которых многие были в цвету и увенчаны венком из цветов, издающих неописанно приятный аромат и расположенных в самых прихотливых формах: то в виде пирамид, то усеченных конусов; одни совершенно плоские, другие бороздчатые, одни с красивыми вершинами, с гладкими контурами, другие зазубренные и дикие — интересовали нас чрезвычайно; и восхитительно красивые картины в глубине залива не раз вызывали крик восхищения. Совершенно естественно, что я чувствовал глубочайший восторг перед этими последовательными картинами, с их совершенно сценической красотой, но даже доктор мог то же самое сказать о себе, хотя он, как легко понять, должен уже был бы быть пресыщен картинами такого рода, еще более восхитительными, еще более чудесными, и растратить все свои способности восторгаться картинами природы.

От Багамойо до Уджиджи я не видал ничего, чтобы могло сравниться с которым-либо из этих рыбачьих селений, расположенных в тени рощ из пальм и платанов, бананов и мимоз, с маниоковыми садами, окаймляющими справа и слева пальмовые леса и засеянных роскошными хлебами земли, глядящими сверху на тихий залив, которого воды в раннее утро отражают красоты холмов, укрывающих его от суровых и грозных бурь, которые так часто проносятся над ними. Рыбаки, по-видимому, сами находят. свое помещение удобным. Озеро доставляет им столько рыбы, сколько им нужно, более чем требуется для еды, а для трудолюбивых даже и для продажи. Крутые обрывы холмов, обработанные женщинами, способствуют полноте зерна из пород дурры, индийского жита, а также маниоков, орехов и гороха, сладких бататов. Пальмовые деревья доставляют масло, а платаны — в большом количестве восхитительный плод. Ущелья и глубокие овраги доставляют им высокие и прямые деревья, из которых они выдалбливают свои лодки. Природа снабдила их в изобилии всем тем, чего могут только пожелать сердце и желудок. Глядя на все, что может содействовать и увеличивать счастие, как с внешней стороны, так и с внутренней, приходит на мысль, как должны грустить эти люди по своей родине, когда их гонят через суровую, дикую местность, лежащую между озерной страной и морским берегом — эти несчастные, которых арабы, купив за пару доти, уводят в Занзибар возделывать гвоздику или исполнять рабские работы. Когда мы подезжали к Ниазанга, нашему второму привалу, сходство живописных холмов с их пасторальными и сельскими сценими с берегами старого Понта было чрезвычайно.

За несколько минут до того, как мы вытащили на берег нашу лодку, произошли два маленькие происшествия. Я подстрелил громадного павиана, в котором от морды до конца хвоста было четыре фута и 9 дюймов, самая морда его была длиною в 8 1/2 дюймов, и вес его превышал 100 фунтов. У него не было ни гривы, ни пучка волос на конце хвоста, но все тело его было покрыто длинными, прямыми волосами. Мы видели большое количество обезьян этой породы, также как и проворных кошкоголовых и длиннохвостых, которые, впрочем, были меньшего роста. Другой эпизод заключался в том, что мы приметили большую ящерицу, длиною около 2 1/2 фут, которая скрылась прежде, чем мы успели ее хорошо рассмотреть. По мнению доктора это был Monitor terrestris.