Как я отыскал Ливингстона

Мы счастливы, что совершив наше поручение после долгой, утомительной ходьбы, после страха и неприятностей, вынесенных от воинственных племен, после ходьбы в последние пятнадцать дней по тине и болотам, мы наконец приближались к отдыху и мирному отдыху! Можем ли мы не выражать нашего счастья выстрелами до тех пор, пока наши пороховницы не опустели, не издавать громкие «ура» до тех пор, пока мы не охрипли, и не приветствовать одушевленными «ямбо» всех людей, только что пришедших с моря? Так думают солдаты вангвана, и я так симпатизирую им, что без малейшего порицания позволяю им выражать свои чувства.

На закате солнца мы вошли в город Багамойо. «Новые пилигримы прибыли в город», вот слова, которые мы услышали в Беулахе. «Белый человек прибыл в город» услышали мы в Багамойо. А завтра утром мы переправимся в Занзибар и войдем в золотые ворота; мы более не увидим, не почувствуем и не попробуем ничего вредного для здоровья!

Кирангоци трубит в свой рог и издает четыре звука, таких же действительных как Астильфовы и совершенно похожих на те, которые издавали вокруг нас туземцы и арабы. И этот славный флаг, звезды которого носились по водам большого озера центральной Африки, который обещал помощь истомленному Ливингстону, когда он лежал больной в Уджиджи, этот флаг снова возвращается к морю, правда, несколько разорванный, но необесчещенный, в лохмотьях — но со славой!

Достигнув средины города, я увидел на ступенях большого белого дома белого человека, одетого в точно такую же байковую одежду и шапку, как я; это был молодой человек с рыжеватыми усами; у него было веселое, оживленное, юмористическое лицо, а голова была немного наклонена набок, что придавало ему несколько задумчивый вид. Я считал себя как бы родственником вообще всех белых людей и подошел к нему. Он приблизился ко мне, и мы пожали друг другу руку — чуть не обнялись.

— Не войдете ли вы? — сказал он.

— Благодарю.

— Что вы хотите выпить — пива или водки? Да позвольте же поздравить вас с блестящим успехом, — сказал он с пылкостью.

Я тотчас же узнал его. Это был англичанин. Они обыкновенно действуют не таким образом; но в центральной Африке обходятся совсем иначе.

— Благодарю. Я выпью все что вы мне дадите.

— Дайте нам пива, живее, мальчик, или я пошлю вас ко всем чертям, — сказал он веселым тоном.

Было бы бесполезно передавать все подробности нашего разговора. Он скоро рассказал мне, с свойственной ему необыкновенной живостью, кто он такой, зачем находился здесь, какие у него были надежды, мысли и чувства почти о всех предметах. Это был лейтенант Вильям Генн, начальник экспедиции для поисков и помощи Ливингстону; он готовился отправиться отыскивать Ливингстона по поручению королевского географического общества. Первый начальник, назначенный лишь только успела организоваться экспедиция, был лейтенант Левелин С. Давсон, который, узнав от моих людей, что я нашел Ливингстона, переправился в Занзибар, и, посоветовавшись с докт. Джоном Кирком, сложил с себя должность. Ему теперь не оставалось никакого дела, так как все командование окончательно перешло в руки лейтенанта Генн. М. Карл Нью, миссионер из Момбаса, также присоединился к экспедиции, но теперь и он оставил ее. Таким образом, теперь оставались только лейтенант Генн, и Освальд Ливингстон, второй сын доктора.

— Разве м-р Освальд Ливингстон здесь? — спросил я с удивлением.

— Да; он сейчас придет.

— Что вы теперь станете делать? — спросил я.

— Я думаю, мне теперь не стоит идти! Вы совершенно отняли ветер от наших парусов. Если вы помогли ему, то я не вижу необходимости отправляться. Как вы полагаете?

— Ну, это смотря по обстоятельствам. Вы лучше знаете, в чем состоит возложенное на вас поручение. Если вы пришли отыскать его и помочь ему, то я могу сказать вам, что он найден, и ему оказана помощь, и что он нуждается только в пище и в некоторых безделицах, которых у вас, вероятно, нет. Я везу письма, написанные им собственноручно. Но сын его должен ехать во всяком случае, и я могу достать ему довольно людей,

— Ну, если ему оказана помощь, то мне не к чему идти. Я думал, что мне представится хороший случай поохотится. Я страстный охотник стрелять. Мне бы хотелось убить африканского слона.

— О, Ливингстон не нуждается в вас. Он говорит, что у него достаточно провизии; я уверен, что он лучше знает это. Если бы он нуждался в чем-нибудь, то наверно упомянул бы об этом в письме; что-нибудь лишнее только обременило бы его — он не мог бы достать достаточного количества людей, чтобы все унести. Что это у вас такое?

— О, — сказал он с легкой улыбкой, «наша кладовая полна сукном и постелями. У нас более ста девяти тюков».

— Сто девять тюков!

— Да.

— Да куда же вы пошли бы со всеми этими тюками? На всем берегу нет достаточного числа людей, чтобы снести все это. Сто девять тюков! Да вам понадобилось бы 250 человек, чтобы нести их, так как было бы необходимо взять по крайней мере пятьдесят сверх комплекта!