Как я понимаю философию

И здесь нет никакого смысла становиться в позу научного снобизма. Можно лишь занимать личностную позицию. Меня, например, такого рода вещи не интересуют. У меня нет потребности в такого рода сказках. Возможно, моя потребность - какая-то другая сказка, но не эта. - Кто б рассказал эту сказку... - О да! Мне мое философствование кажется весьма серьезным, а в действительности это может оказаться потребностью в некоем "звуке", "фольклорной звонкости бытия". А для кого-то "фольклорная звонкость бытия" есть мечта о встрече со снежным человеком или контакт с летающими тарелками и т.д. - Другой взгляд на проблему НЛО исходит из того, что она - следствие неких системных эффектов, связанных с интенсивным развитием цивилизации, общества, техники. Согласно этой точке зрения, происходит активация каких-то "голографических" структур, - быть может, новыми системами коммуникаций, космическими полетами, ядерной энергетикой и т.д., - что порождает "голографические фантомы", которые опознаются нами в результате взаимодействия с ними, такие, как инопланетяне, снежный человек и т.п. То есть эти эффекты связаны не с активизацией архаичных или фольклорных пластов психики, - как утверждал, например, К.Юнг, объясняя НЛО актуализацией архетипов коллективного бессознательного, - а с научно-техническим прогрессом и эволюцией социальных структур. - Это интересная гипотеза. И чем больше будет такого рода гипотез, обсуждаемых демократически, без маниакального навязывания их другим или, наоборот, маниакального их разоблачения, тем плодотворнее итоги. В рамках жизни как игры, благожелательного отношения друг к другу, люди должны иметь возможность исполняться и в игре, и в том числе с такими большими "космическими" концепциями. И если что-то потом коррелируется, т.е. если потом мы и само "сумасшедшее объяснение" можем непрерывным путем получить и достичь большей понятности эмпирических фактов, известных независимо от этой гипотезы, то концепция пока неплоха. Хотя со временем она может смениться, естественно, и какой-то другой. - Чтобы как-то завершить эту линию, задам еще один вопрос. О чем, по-вашему мнению, говорит феномен резервных возможностей человека и сознания? - Прежде всего об отсутствии предела. Сказать "резервные возможности" - это то же самое, что ввести понятие нулевой точки, о которой, как метафоре сознания, я говорил вначале, точки, "ухватываемой" лишь негативным образом, через отрицание того, чем она не является. Держание между всеми возможными отрицаниями и есть некоторое ее постижение. Фактически и сознание, и мышление, и свободу мы можем определить только рекуррентно: сознание - есть возможность большего сознания. Об этом и говорят, по-моему, резервные возможности человека. В формальном же смысле эти резервы связаны с большим числом нейронов, нервных связей, не задействованных в каждом конкретном акте сознания. А это, в свою очередь, означает безразличие природы к тому, что ты выдумываешь, в том смысле, что природа никак не ограничивает человека.

И поэтому сознание, мышление и свобода производят только самих себя и есть возможность большего сознания, большего мышления и большей свободы. Ничем другим они не ограничены. Конечно, для выражения этого фундаментального положения можно использовать другие, более частные языки, например говорить о резервных возможностях человека.

Все, что я сказал, это определенного рода стилистика грамотного философского рассуждения о сознании, и ее надо удерживать в голове перед лицом любых фантазий. Фантазии хороши, когда человек не становится их рабом. - По-видимому, для этого требуется какая-то "гигиена" философского мышления, школа мысли, чтобы не попадать в плен химерам? - Это предполагает, что позади тебя есть устойчивая традиция дисциплинированной мысли. Философ своей деятельностью передает фактически "огонь бытия". Не случайно Прометей является одним из первичных символов философствования: удержания и передачи "огня бытия". А разве можно держать огонь? Держать неудержимое - это символ некоторых первичных условий сознательной жизни, когда в этой жизни совершаются акты философствования. Удержать неудержимое можно попытаться в том числе и через негативное определение: "Не это я имел в виду, не это и не это". И вот, слушая друг друга в такого рода весьма напряженных отрицательных утверждениях, люди могут впадать в какое-то состояние взаимопонимания, которое они в карман, естественно, положить не могут, поскольку в него приходится впадать и через секунду, и через пять лет. Его невозможно "держать в кармане", про запас. Это и означает следовать традиции философствования.

Традиция для философа в чем-то подобна театру. Театр - это тоже своеобразное устройство для впадения в состояние сознания, которое невозможно получить посредством чтения текста. Казалось бы, пьеса известна, и ничего нового не происходит. Но в действительности театр вызывает своим динамическим действием, движением звуков, ситуаций и т.д. то, чего иначе достичь невозможно.