Как я родилась (СИ)

— Юрочка, мне не хочется никуда. Просто хочу побыть дома. Скоро Славик должен приехать. Обещал привезти много пиццы. Будем объедаться и смотреть какую-нибудь дурацкую комедию. Я сто лет так не отдыхала!

— Ты вообще никак сто лет не отдыхала, — вздохнул Юра. — Ладно, сделаю вид, что поверил тебе. Не скучай, дорогая. Я скоро приеду.

— Через два месяца…

— Зато, когда я вернусь, мы с тобой закроемся дома на неделю и будем только вдвоем! Я тебе обещаю наверстать все упущенное, — засмеялся Юра.

— Очень этого жду, — улыбнулась Кристина.

— Целую тебя.

— И я.

На этот раз разговор с Юрой не принес облегчения: Кристина почувствовала себя ужасно одинокой. Ей так хотелось, чтобы он просто был рядом! Она прижалась бы к нему, и сразу исчезли бы все страхи и тревоги, дурные предчувствия и ночные кошмары.

Сон снова приснился сегодня ночью. Только теперь это не были неясные образы. Это был вполне конкретный человек. Это был Кирилл. И он пришел, чтобы разрушить ее жизнь. Снова. Все то, что она собирала по маленьким кусочкам, могло рухнуть в один миг от его появления.

В аптечке стояло успокоительное. Но пока еще Кристина справлялась без него. Она знала, что скоро не выдержит. Но таблетки — это была крайняя мера. Может быть, для начала подойдет и пицца в компании старого друга…

Кристина вздрогнула от резкого звонка в дверь. Это пришел Славик. Он недовольно посмотрел на Кристину — растрепанную, без макияжа, в старом махровом халате — и сказал:

— Что-то ты совсем хреново выглядишь, подруга…

— А чувствую себя еще хуже, — усмехнулась Кристина. — Давай смотреть фильм.

Но фильм закончился, они включили еще один, а легче Кристине не становилось. Ей нужно было выговориться. Она больше не могла держать в себе все эти образы прошлого. Возможно, если рассказать, они уйдут?

Октябрь, 2003.

Кристина сидела в подъезде своего дома на подоконнике, свесив ноги за окно. В одной руке она держала полупустую бутылку вина, в другой — зажженную сигарету.

— Слав! — позвала она, и испуганный молодой человек тут же оказался рядом.

— Крис, слезай оттуда! — умоляюще произнес он.

Кристина хихикнула.

— Слав, я же завтра замуж выхожу! — с дурацкой улыбкой сообщила она.

— Хорошо, Крис. Слезай! Здесь восьмой этаж.

Славик и не надеялся, что подействует, но Кристина перестала вдруг раскачивать ногами, медленно и спокойно повернулась и встала с подоконника.

— Ну и что? Ну прыгну я, ну не будет меня — и что с того? — глухим голосом спросила девушка. На ее лице не было больше идиотской улыбки — одна только горечь. — Я же все равно никому…

Она не договорила: к горлу подкатил неприятный комок.

Славик не слушал ее. Воспользовавшись тем, что девушка стояла на полу, а не висела над землей, он схватил ее на руки и отнес в квартиру, поплатившись за это рукавом рубашки и новым мобильным, который девушка, сопротивляясь, ухитрилась выхватить из кармана и швырнуть прямо в окно, где только что сидела.

Когда он опустил ее на диван, Кристина громко хохотала, срываясь на визг. Тяжело вздохнув, Славик, привыкший к подобным приступам за последнее время, принес из кухни стакан холодной воды и вылил его на голову своей подруге. Подействовало. Она резко прекратила смеяться и уставилась на парня своими огромными карими глазами, в которых читалось легкое недоумение. Славик раздраженно щвырнул ей прямо в лицо полотенце и спросил:

— Кофе тебе сделать?

Как же ему хотелось в этот момент бросить все и уйти. Просто уйти домой и, наконец, по-человечески выспаться. С тех пор, как Кирилл пропал, Славик старался не оставлять Кристину одну даже ненадолго. Он практически переехал к ней, потому что чувствовал, что одна она может не справиться. Девушка перестала ощущать реальность. Если бы не Славик. Она наверняка забывала бы, что нужно есть, спать, принимать душ, убирать квартиру — делать вообще что-либо. Она и так почти перестала ходить на пары, но Славик все же заставлял ее хоть иногда появляться в институте.

Истерики Кристины стали для него просто частью повседневной жизни. Она неимоверно быстро и непредсказуемо переходила от апатии к нездоровой веселости, от смеха к слезам, от почти нормального состояния к состоянию агрессии. Славик устал. “Что я ей, нянька, в конце концов?!” — не раз спрашивал он себя. И все равно оставался, все равно продолжал заботиться о ней. Не из жалости или чувства долга. Просто она была его другом, у нее были проблемы, и ей нужна была помощь. Вот три причины, которых для Славика было сверх достаточно. Он не был способен отвернуться от близкого человека из-за синяка под глазом, порванной рубашки или разбитого телефона.

Сварив крепкий кофе с корицей, Славик принес чашку Кристине и, заметив, что она дрожит, накинул на ставшие слишком худыми плечи плед.

— Крис, — устало сказал он, — Я не могу так больше. Что ты творишь? Я боюсь тебя даже на полчаса одну оставлять!

Кристина кивнула. Славик приобнял ее за плечи, прижал к себе и сказал:

— Возьми себя в руки, Кристиночка, прошу тебя! Я знаю, что тебе тяжело, знаю, что ты его любишь, но, вернется он или нет, но ты должна прекратить это самоуничтожение.