Как изгибали сталь. Часть 1 (СИ)

Пару слов об отдании воинской чести. В последнее время начинаешь замечать, что этим манкируют военнослужащие всех званий и всех родов войск. Два офицера с разным цветом просветов на погонах проходят мимо друг друга, даже не глядя на встречного. Два разнопланетянина. Это верный признак деградации армии.

Гражданские люди тоже должны иметь право отдавать воинскую честь, будучи в цивильной одежде и без головного убора (как говорят, с "пустой" головой).

Структура, неспособная к совершенствованию, мертва или уже в состоянии окаменения. Почему-то в других странах, каждый, кто имеет отношение к армии, в форме он или не в форме, в головном уборе или без него, становится по стойке "смирно" и рукой отдаёт честь. Он уважает свою армию и показывает своё отношение к ней воинским приветствием, как бы говоря: мы с тобой одной крови! Если уж мы ввели у себя американизированную форму одежды, то нужно перенимать всё полезное у армии, которая в течение десятилетий была для нас противником номер один, в том числе в вопросе воинских ритуалов.

Особо отмечу курс медицинской подготовки, который вёл начальник медицинской службы училища, пожилой грузный подполковник с польской фамилией. Мы узнали, какие существуют заболевания, как их лечат, какие медицинские препараты совместимы и какие несовместимы при одновременном употреблении, как ставить уколы, как делить ягодицы на четверти для постановки уколов, как делать повязки, как спасать людей при отсутствии квалифицированных медиков. Он же дал нам азы профилактики древних заболеваний, вызываемых непростыми взаимоотношениями между мужчинами и женщинами. Говорят, что один из его учеников сам делал операцию аппендицита солдату, слушая наставления по радиостанции от врача, болтавшегося в шторм на корабле в нескольких милях от берега.

Новым веянием реформы стало распространение суждения о том, что будущие офицеры должны полностью пройти все ступени службы, чтобы знать умонастроения солдат (очень созвучно с китайской Великой культурной революцией, которая говорила, что каждый маршал, генерал и офицер должен ежегодно месяц служить солдатом, чтобы не забывать военной службы). Постепенно исчезли миловидные официантки из курсантской столовой, стало уменьшаться количество приборов на столе. Главное отличие русских от других наций в том, что русские могут множество изысканных блюд подряд съесть одной и той же ложкой. На кухне стали работать курсанты, впитывая в себя то самое худшее, что в последующем формировало их отношение и к солдату, и к окружающим людям.

Нас, старшекурсников, воспитывали немного не в этом стиле и пищеблок нам знаком как организаторам приготовления пищи, уборки и поддержания санитарного состояния. Это не продувание макарон, а контроль над тем, чтобы продувателей не было.

Командирские качества будущих офицеров-пограничников проверялись во время войсковых стажировок на государственной границе после второго и третьего курсов. На первой в должности командира отделения, на второй - в офицерской должности.

Столкновение с реальной жизнью границы у большинства курсантов укрепляло желание стать офицером и влиться в офицерский корпус пограничных отрядов. Непосредственное общение с будущими подчинёнными позволяло глубже узнать быт солдат и пути его улучшения как снизу, так и сверху.

Первая стажировка самая знаменательная и запоминающаяся на всю жизнь. Стажироваться пришлось в Средней Азии при сорокоградусной жаре. Резкая смена климата для молодого организма проходит практически бесследно. Я, вероятно, простыл во время ночного бдения в открытом со всех сторон тамбуре вагона в компании однокурсников и студенток одного из ВУЗов, едущих в строительный отряд.

Утром, уже в пограничном отряде, располагавшемся в двухстах метрах от железнодорожной станции, я почувствовал боль в левой части грудной клетки и сильную боль при вдохе. Обратился в санитарную часть, где немолодой врач из представителей местной интеллигенции прослушал меня с помощью стетофонендоскопа, постучал пальцами по спине, по рёбрам, посчитал пульс и сказал, что я абсолютно здоров, но, вероятно симулирую боль, чтобы не ехать на пограничную заставу. Для меня это было равносильно тому, что меня не выпускают в первый долгожданный самостоятельный полёт на самолёте по причине симуляции. Когда я надел гимнастёрку, врач посмотрел на мои курсантские погоны, хромовые сапожки и извинился за свои слова, поставив диагноз межрёберная невралгия, дал лекарства и через два часа я уже пылил в кабине старенького "газика" на определённую для меня заставу.