Как Китай стал капиталистическим

Если страна или нация хотят развиваться в этом усложняющемся мире, они должны идти в ногу со временем, проводить реформы и политику открытости, наращивать производство, ставить на первое место людей и способствовать наступлению гармонии. Мы пришли к этому выводу в процессе реформ, открывая [Китай] для внешнего мира.

Нe существует готовой модели или неизменного пути развития, которые подходят всем странам в мире. Мы должны исследовать путь и улучшать модель развития с учетом национальных особенностей Литая. Следуя в этом направлении, мы должны приспосабливаться к новым тенденциям в нашей стране и за границей, стараясь соответствовать крепнущим надеждам народа на лучшую жизнь. Мы должны, придать динамизм китайскому обществу. Необходимо придерживаться современных тенденций, разделяя с народом общую судьбу

[231]

.

Лишь немногие (а может, и никто) из новых членов партии интересовались коммунистическими идеями или вообще были с ними знакомы. Когда профессор Ричард Мэдсен из Калифорнийского университета в Сан-Диего на протяжении года (2007–2008) преподавал в Университете Фудань, он обнаружил, что один из лучших его студентов, готовившийся вступить в партию, даже не слышал о Манифесте Коммунистической партии[232]

. Когда КПК отказалась от идеи классовой борьбы пролетариата и буржуазии, а также от идеи соперничества между капитализмом и социализмом и предпочла «искать истину в фактах», она перестала быть коммунистической в том смысле, который мы вкладываем в это слово на Западе. Подобное восприятие коммунистического режима в Китае может натолкнуть на неверные выводы.

Насколько государственный строй в Китае можно было назвать «коммунистическим режимом» даже до начала экономических реформ, остается открытым вопросом. По крайней мере, во времена Мао Цзэдуна государственный строй не сводился к коммунизму. История марксизма в Китае крайне непродолжительна, даже если взять за начало основание Коммунистической партии Китая в 1921 году; не следует забывать, что китайская цивилизация имеет длительную, непрерывную историю и конфуцианство всегда оставалось господствующим направлением философской мысли. Поскольку при Мао Цзэдуне марксизм стал официальной идеологией, он оказал на общество и экономику страны большее влияние, чем можно было бы предположить, исходя из непродолжительных сроков его господства. Но если рассматривать китайскую политическую мысль как собрание идей, рождавшихся на протяжении тысячелетий, марксизм покажется внешним украшением, не более.

Кроме того, Мао Цзэдун с товарищами редко когда серьезно изучали марксизм (если вообще изучали) и едва ли его понимали (см., например: Short 1999: 101–105). Те, кто изучал марксизм систематически, либо погиб от рук националистов до 1949 года, либо проиграл Мао в вечной внутрипартийной борьбе за власть. После прихода Мао к власти китайская Коммунистическая партия всегда была больше «китайской», чем «коммунистической». Понимание коммунизма основывалось у Мао Цзэдуна в большей степени на чтении китайской классики, чем на знании (весьма ограниченном) произведений Маркса и Ленина[233]. Несмотря на многократные попытки искоренить древние традиции, китайский социализм находился под глубоким влиянием социальной и политической истории страны. Китай и при социализме оставался китайским.