Как Китай стал капиталистическим

Частное предпринимательство в Китае, очевидно, совершило «большой скачок вперед». До реформы оно было незаконным, а сегодня признано основным локомотивом экономического роста. Тем не менее частные предприниматели по-прежнему сталкиваются с многочисленными предрассудками и сложностями. Наибольшую угрозу для них представляет государственная монополия. Хотя с середины 1990-х годов большинство государственных предприятий были реструктурированы или приватизированы, оставшиеся в госсобственности компании обосновались в немногих монополизированных секторах экономики, в том числе банковской, энергетической и телекоммуникационной. Такие государственные предприятия в монополизированных отраслях представляют собой мощную группу влияния в китайской экономике. Инфляционная денежная политика, которой Китай придерживается с 2008 года, еще сильнее раздула государственный сектор. Большую часть 4 триллионов юаней (около 586 миллиардов долларов США) – банковских кредитов в рамках программы по стимулированию экономики – получили государственные предприятия и местные органы власти. Государственный сектор, накачанный дешевыми кредитами, вырос за счет частного сектора. В 2009 году беспрецедентное число китайских фирм – 34 (не считая три компании из Гонконга)! – вошли в список крупнейших компаний мира Fortune Global 500, однако среди них было всего одно частное предприятие[240]

. В 2010-м в список Fortune Global 500 вошли уже 42 китайские фирмы (не считая четырех, базирующихся в Гонконге), из них только две частные[241]

.

Тревогу вызывает не государственная собственность как таковая, а якобы не требующее доказательств предположение, что государственные предприятия лучше служат интересам общества, чем частные фирмы. Его использовали для оправдания государственной монополии и ограничений при допуске частных фирм во многие «стратегически важные», по мнению правительства, отрасли. На самом деле государственная монополия позволяет многим государственным предприятиям уподобиться сборщикам налогов и получать огромные прибыли, в результате чего рост бюджетных поступлений в новом тысячелетии почти вдвое опережает рост ВВП[242]

. Легкие барыши позволяют государственным предприятиям игнорировать рыночную дисциплину и скрывают их недостатки. Получив доступ к монопольной прибыли, госпредприятия освобождаются от необходимости постоянно внедрять инновации для удовлетворения потребителей и таким образом лишаются механизма обучения, необходимого любой фирме, чтобы выжить в условиях рыночной конкуренции. Кроме того, искусственно завышенный коэффициент прибыльности быстро приводит к увеличению разрыва в заработной плате между государственным и рыночным секторами. Например, хотя в секторах, монополизированных государством, занято всего 8 % всей несельскохозяйственной рабочей силы Китая, на зарплату им уходит около 55 % от общего фонда заработной платы (Wang Xiaolu 2007)[243]

. Помимо этого, монопольные прибыли дают государственным предприятиям преимущества даже в тех отраслях, которые открыты для частных фирм. Государственные предприятия пользуются политическими связями и монопольными прибылями, чтобы выкупить частные фирмы или заставить их продать бизнес, подрывая тем самым рыночную конкуренцию. Кроме того, присутствие государственных предприятий мешает развитию рынка капитала в Китае. Например, банки предпочитают кредитовать государственные предприятия, потому что у тех гарантирована маржа прибыли, не говоря уже о том, что государственные банки предоставляют госпредприятиям преференции по политическим причинам. Частные фирмы, особенно стартапы, часто не имеют доступа к банковским кредитам – отчасти из-за того, что их деятельность связана с высокой степенью неопределенности и более высокой, чем у госпредприятий, вероятностью банкротства. В результате государственные банки, имея готовую группу надежных клиентов, могут позволить себе не работать с частными фирмами и тем самым лишают себя возможности научиться эффективно проверять заемщиков и следить за выполнением ими своих обязательств. Из-за этого они еще более неохотно предоставляют кредиты частным фирмам.

Укоренившаяся со времен социализма и до сих пор часто цитируемая китайским правительством мысль о том, что общественная собственность всегда служит общественным интересам и гарантирует совместное процветание, – не более чем попытка выдать желаемое за действительное. Древние китайские философы и государственные деятели гораздо лучше разбирались в этом вопросе. Здесь уместно будет привести длинную цитату из классического китайского трактата– «Книги правителя области Шан» (правитель области Шан дважды помог императору Циню реформировать государство, что в итоге привело к объединению Китая в 221 году до н. э.):