Как Китай стал капиталистическим

Вдобавок к преобразованиям в системе управления промышленностью Госсовет решил поставить эксперимент с «комплексной реформой национальной экономической системы» в масштабе целых городов (Zong Han 2007: 30–41; Peng Shen, Ohen Li 2008: 125–128). Первым «подопытным» городом в октябре 1981 года стал Шаши в провинции Хубэй, население которого составляло 243 тысячи человек. В марте 1982-го за ним последовал Чанчжоу в провинции Цзянсу – сопоставимый по размеру город. В феврале 1983 года к ним присоединился Чунцин – первый крупный город, ставший экспериментальной площадкой для «комплексной экономической реформы». В мае участие в проекте приняли еще несколько крупных городов с населением несколько миллионов человек – Вухань, Шэньян, Далянь, Харбин, Гуанчжоу и Сиань. Город Шаши – первопроходец на пути реформ – вырвался из безвестности, оставив след в истории перестройки китайской экономики. Он первым объединил фирмы, чтобы сократить издержки за счет укрупнения масштаба производства; позволил предприятиям самим решать, какую продукцию выпускать; расширил возможности предприятий в сфере кадровой политики; создал систему экономической ответственности руководства. Данный этап экономических реформ оставил очень мало документальных свидетельств, и ученые обошли его вниманием[83]

– возможно, потому, что по сравнению с особыми экономическими зонами успехи городов-экспериментаторов кажутся весьма скромными. И все же пилотные проекты в городах – наряду с реформой госпредприятий и реструктуризацией промышленности – наглядно показывают, что в конце 1970-х – начале 1980-х годов китайское правительство прилагало целенаправленные усилия в целях реформирования промышленности.

В общем и целом предприятия быстро откликнулись на нововведения. Получив право самостоятельно принимать управленческие решения, они увеличили объем производства и повысили свою эффективность. В результате доходы рабочих возросли (до этого в течение многих лет им не повышали зарплату). В конце 1980 года была введена система контрактов, устанавливающих компетенцию руководителя. Она, с одной стороны, гарантировала менеджерам высшего звена независимость, а с другой – подробно описывала их обязанности. На стратегическом уровне самое важное, непреходящее наследие реформы состояло в том, что она покончила с монополией централизованного планирования в организации промышленного производства. Государственные предприятия, выполнив план, могли сами решать, что им производить. Благодаря этому социалистическая экономика сумела «перерасти план» (Naughton 1995)[84]

. Когда государственные предприятия начали производить товары, не предусмотренные Госпланом, они превратились в субъекты рынка. Отсюда проистекает характерная особенность китайской экономической реформы, известная как «двухрельсовая система», – сосуществование в государственном секторе экономики как централизованного планового регулирования, так и рыночных элементов (Wu Jinglian 2005: 68–71)[85]

. В результате доминирование государственного сектора и отсутствие широкомасштабной приватизации не стали препятствием на пути возникновения рыночных механизмов.

Однако, несмотря на успехи в деле реформирования промышленности, состояние экономики практически не улучшилось – по крайней мере судя по стандартным краткосрочным макроэкономическим показателям. Напротив, с тех пор как предприятия стали удерживать часть прибыли для дальнейшего инвестирования и выплаты компенсации сотрудникам, налоговые поступления в государственный бюджет сократились. Наметился дефицит бюджета, забрезжила угроза инфляции. В 1979 году дефицит достиг беспрецедентного, внушающего тревогу уровня – 17 миллиардов юаней; показатель оставался высоким на протяжении последующего года (12,8 миллиарда). Сводный индекс цен в 1980-м вырос на 6 %; в городах рост превысил 8 %[86]

. Китайское правительство, привыкшее к колебаниям индекса вокруг отметки 1 %, было обеспокоено уровнем инфляции, которую считало капиталистическим злом. Китайская экономика еще не полностью оправилась после финансовых проблем, вызванных «скачком вовне», так что дефицит бюджета или инфляция могли с легкостью пустить ее под откос, заодно подорвав политическую стабильность. Китайские власти были вынуждены скорректировать экономический курс и приостановить реформы. Первая волна преобразований, последовавших за Третьим пленумом, вызвала разочарование: настоящего прорыва не получилось.

2