Как лист увядший падает на душу

Ладно, с этого конца не получается. Попробуем с другого. Кто знает, что я чужую машину грохнул, что мне деньги нужны? Снова не получается: все знали... Черт меня возьми, да что же делать, как же докопаться до этой сволочи?

Стоп. А если так попробовать: кто нас с Машкой настолько ненавидеть может, чтоб на такое решиться? Витек? Ну, не хотел я ему помогать деньги делать. Ну, несколько раз в открытую объяснил, кто он такой есть и что я о нем думаю. Ну, морду я ему бил однажды при свидетелях. По пьянке, правда, и он сам потом извинялся, но был такой факт... Но чтоб за это - аж так? Нет, не думаю. И кто бы другой, но не Витек - трусоват он для такой затеи - прямо скажем...

Вот Эллочка - дело другое. Эллочка нас всей душой ненавидит. А натура она целеустремленная, настойчивая такая натура, решительная, если чего захочет - спать, есть не будет, а сделает. Вот только чтобы так ударить и чтобы серьги с ушами рвать - немалая сила нужна, не эллочкина нужна на это сила...

Господи... Порванные уши... разбитый затылок... "в случае выздоровления возможны психические отклонения"... Машенька моя, Машутка, за что?!

Кулаком по столу, - костяшками, с маху, до боли, в кровь. Не раскисай, слюнтяй, тряпка, дрянь бесхребетная! Не раскисай! Думай, подонок! Тебе эту гниду найти надо. И ты найдешь, понял?! Сдохнешь, а найдешь.

Так, о чем я?.. Ах да, Эллочка... А почему, собственно, она сама должна была это делать? Она ведь, как и Машка, без предрассудков, только без других... Босая в театр она не пойдет, конечно, и ради утверждения идеалов прекрасного раздеваться не станет, но для других целей может и раздеться. Цену она себе знает и в специальных случаях эту самую цену платит, не торгуясь. Почти по Марксу: товар - постель - товар... Так что ее дело - придумать, а в исполнителях недостатка не будет, только мигни... Значит, Эллочка? Или...

Ах ты, дьяволова душа! Да нет же, быть не может, слишком уж гнусно это, не смог бы он! Или, все-таки, он? Похоже, ох как похоже!

Думал это я, думал, и к бутылке прикладывался, и снова думал, и снова прикладывался... И когда в бутылке почти совсем ничего не осталось, понял: он. Пашка.

Уж больно все один к одному лепится. И силы у него достаточно, и адреса - мой и машкин - знает, и повод ненавидеть нас у него есть, и что деньги мне нужны - тоже знает. И даже о ссоре знает, точно. Звонил он мне позавчера, сразу после разговора нашего с Машкой, голос мой ему не понравился, спросил он: "Чего мрачный такой, с Машкой поругались, что ли?" А я как дурак: "Да..." А он: "Что, серьезное что-нибудь?" А я как дурак: "Да..." И с радиатором этим он ко мне уже второй день пристает: "Смотри, упустишь, хватай, пока есть"... Ах ты, падло! Хватай... Знает же, прекрасно же знает, что у меня и на пробку от этого радиатора денег не хватит! Но какой же это надо гнидой быть лицемерной: "Зла не держу... Другом считать не перестал"... Падло!

Ну, ладно. Это, может, и случайности, совпадения. То, что знал Пашка, это кто угодно мог знать, хоть Эллочка. Но еще один фактик есть. Маленький такой, неприметный... Все ведь знают, что я на литье свихнулся. Эллочка знает, и Витек, и Пашка - все. Так вот в задачке и спрашивается: если я находочку эту продавать не стану, - а? Если я ее переплавлю, что тогда? Тогда плохо. Тогда хрен что докажешь - вот что тогда. И только Пашка, один только Пашка мог знать на верняка, что переплавлять я ее не буду. Я еще тогда подумал, сразу, когда но кулон клянчить пришел: а зачем ему? Ни матери, ни сестры, ни девушки у него нет - это я точно знаю. Ну, теперь-то ясно, зачем... Знал же, гад, что если б я умел, то уж для него бы непременно сделал. Хоть и мент он, хоть и прищучить меня за это могут сделал бы. А раз не сделал - значит по золоту не работаю. Вот и все. Просто, как все великое...

Интересно, а почему он именно брошку мне подсунул? Наверное, выбрал, что поприметнее (я-то всех машкиных побрякушек не знаю, больно уж их у нее много). А может, кольцо и сережки должны были уже при обыске у меня найти? Скорее всего, так и есть.

Да, Пашенька, гнида, здорово ты все просчитал. И ментам, дружкам своим, которым это дело поручили расследовать, наверняка уже все про меня выложил: и про ссору, и про машину, - все. Так что, даже, если брошку я продавать не стану, а изничтожу как-нибудь - не поможет. У тебя еще сережки да колечко в запасе есть... Здорово у тебя все вышло, Пашуня, здорово. Одного ты только, мать твою за ноги да в унитаз, не учел. Не мог учесть, потому как не знал, что это такое у меня в тумбочке, в коробке из под конфет лежит. А ведь это смерть твоя лежит, Паша.

Открыл я тумбочку, коробку достал, вынул на свет божий подарок дядюшкин. Помню, незадолго до смерти отдал мне его дядюшка и сказал: "Возьми. Времена теперь тяжелые, не дай бог - пригодится"... Вот он и пригодился. Тяжелый, чуть тронутый уже ржавчиной немецкий вальтер. Долго он часа своего ждал, с самой войны. Теперь дождался.