Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича

Сталин: Вы хоть знаете, как его фамилия? И я не помню. Тоже мне событие. Снять то, чего нет. (Кричит вслед.) Снимем, снимем, пропадай пропадом, идиот. Тупая бездарность. Такой текст любой из нас напишет. Да хоть ты, Никита.

Хрущёв. А можно…

Сталин. Вот именно. Текст, где ты будешь петь — садись и пиши, у тебя вся ночь.

Берия. А как Терентий выйдет, если двери заперты?

Сталин. Мне все равно. Он человек погибший. Он эмигрант. Он отщепенец. (Берия что-то шепчет ему на ухо.) Нет, не верю… (Грозит пальцем.) Лаврентий! Все роли хочешь сыграть? Жадность — это плохо. Давай, извинись перед всеми. Нехорошо сейчас мне в ухо шептал.

Берия. Простите меня, дорогие. Это не со зла, это от какого-то восторга. Вот чувствую — несёт, несёт, несёт…(Вдруг начинает петь большевистскую песню. Вступает Никита, в его пении слышны религиозные ноты. Вдруг в молитвенных славословиях возникает имя Вольдемар, потом Иосиф, потом снова Вольдемар. Режиссёр становится на стол. Все актёры поют настоящую церковную молитву во славу Иосифа.)

Сталин.А было! Было и прекрасное в пьесе тупицы! Вот там, в финале… Помните… Когда вы просите друг друга расстрелять… А ну-ка!

Актёры начинают по очереди выкрикивать:

Товарищ Сталин!

Мы просим!

Мы требуем!

Повысить квоты на расстрелы!

В Кирове — на восемьсот человек!

В Новосибирске — на две тысячи!

В Ленинграде на полторы!

Государственная необходимость!

Государственная необходимость!

Государство нуждается в трупах!

Ему нужны заключённые.

И мёртвые.

В Хабаровске — на пятьсот человек!

В Горьком — на тысячу!

Товарищ Сталин!

Просим!

Требуем!

Повысить квоты!

Миллионы, окружённые холодом.

Миллионы, смешанные со снегом.

Миллионы, сожранные тьмой.

Просим!

Требуем!

Умоляем!

Репрессии необходимы! Время такое!

И что за повышенный интерес именно к репрессиям?

Не надо истерики!

Политика её не терпит!

Мы что, в войне не победили?

Мы что, не победили пространство?

Не заселили людьми непригодные для жизни территории?

Мы что, не проложили дороги туда, где раньше стояли лишь леса?

Где раньше жили только звери?

Мы что, не создали на глазах изумлённого мира великое и страшное государство?

Миллионы, окружённые холодом.

Миллионы, смешанные со снегом.

Миллионы, сожранные тьмой.

Не надо истерики!

Заткни им рты величьем государства!

Человек — ничто, государство — всё.

Человек — ничто, государство — всё.

Человек — ничто, государство — всё.

Сталин. За наш театр!

Все.

За наш театр!

Сцена одиннадцатая. «Не надо охать, господа»

Появляется человек из министерства.

Человек из министерства. Меня не пропускали! Пришлось охрану вызывать. Потом подмогу для охраны. У вас тут прямо крепость.

Сталин. Выпьете, мой друг?

Человек из министерства. А почему же нет. (Выпивает.) Знаете… Оказалось, мне не очень точно передали слова президента. Так бывает. Не надо охать, господа. Все от этого страдают, не вы первые, не вы последние.

Ленин. Господи…

Человек из министерства. Я же просил! Понимаете, наш президент уже пилотировал сверхзвуковой самолёт, взмывая в небеса, опускался на батискафе в мрачные глубины океана…

Валентина. Я видела. Бесподобно.

Человек из министерства…Играл на рояле в Большом зале Консерватории.

Хрущёв. Гениально играл. Мы ему подпевали тогда у телевизора.

Берия. Помню как сейчас!

Человек из министерства. А вчера утром мечтательно так сказал: «Как было бы прекрасно, если бы Вольдемар Аркадьевич позволил мне поставить этот спектакль. У меня неоценимый опыт: кому же, как не мне?» Нальёте? Вольдемар Аркадьевич? Нальёте?

FINITA.