Как мы росли

Бывали и шумные уроки. Оксана Григорьевна знакомила ребят с творениями великого Пушкина — и весь класс читал вместе с ней «Сказку о царе Салтане». Стихи уже почти все знали наизусть, читали их в лицах.

Михаил Алексеевич во время этих уроков боялся, что на кухне будет неладно с обедом: дядя Егор торчал у стеклянных дверей буфетной, а ребята, увидев его, старались вовсю:

В синем небе звёзды блещут,В синем море волны хлещут.Туча по небу идёт,Бочка по морю плывёт…

Музыкант

Однажды вечером к Чапурному прибежал Федя Перов:

— Михаил Алексеевич, там какой-то доктор вас спрашивает!

Чапурной поспешил в вестибюль. За последнее время в детский дом приходилось приглашать врачей: ребята болели корью, и корь давала осложнения.

Чапурной, торопясь, сбежал с лестницы.

В вестибюле прохаживался, заложив руки за спину, высокий, худой старик в тяжёлой, меховой шубе.

— Пожалуйста, доктор, пожалуйста! — Чапурной шёл приехавшему навстречу.

— Я не доктор. — Старик держал в руках шляпу и палку. — Вы директор детского дома?

— Да.

— Тогда поговорим.

Чапурной предложил сесть.

Приехавший назвал свою фамилию — это был известный музыкант, но Чапурной его не знал.

— Я хочу познакомиться с детьми, — сказал старик, — и прошу, если это возможно, приготовить инструмент и комнату. Я оставлю вам свой адрес. Вы меня известите, когда я могу приехать. — И он протянул Чапурному маленький гладкий кусок белого картона, на котором были написаны его адрес и фамилия.

Старик откланялся и пошёл к выходу.

Чапурной проводил его и с удивлением увидел, что у подъезда стоит автомобиль с кремлёвским номером.

— Михаил Алексеевич, как же это вы меня не позвали! — досадовала Оксана Григорьевна. — Это знаете кто? Знаменитый музыкант — профессор консерватории. Обязательно нужно, чтобы он приехал, обязательно!

Рояль приготовили, натопили маленький зал.

А вечером на другой день в детском доме был концерт. Музыкант играл и рассказывал ребятам:

— Вы слышите, дети: это шумит лес. Скоро взойдёт солнце. Просыпаются птицы. Слышите? Первые лучи тронули маковки деревьев — наступило утро.

Ребята сидели на полу в тёмной комнате, слушали музыку и видели всё, о чём он им говорил, только каждый по-своему.

Эти концерты повторялись не раз. Ребята ждали их, слушали, как сказку.

Когда музыкант кончал играть, он молча надевал свою шубу и на прощание говорил не «до свиданья», а «благодарю».

Однажды Михаил Алексеевич услыхал, что кто-то робко перебирает клавиши рояля. Заглянув, он увидел Федю Перова. Мальчик неумело брал аккорды, но складывалась мелодия.

Увидав Чапурного, Федя захлопнул крышку рояля.

— Чего же ты? Играй.

— У меня не получается.

— Очень получается. Я слушал.

— А что получается? — спросил Федя, лукаво посматривая на Чапурного.

— Как — что? Песня.

— А какая?

— Хорошая.

Уж ты, сад, ты, мой сад.Сад зелёненький… —

запел Михаил Алексеевич таким неожиданно звонким и молодым голосом, что Федя Перов рассмеялся, захлопал в ладоши и обнял Чапурного:

— Правильно, дядя Миша, правильно!

— А то как же! — сказал Чапурной. — Ну, пусти меня — там дрова привезли.

Федя вприпрыжку побежал за Чапурным — дрова, как всегда, разгрузили быстро. Ребята встали цепью и полено за поленом перекидывали с рук на руки до сарая. А в сарае Наливайко и старшие мальчики складывали дрова в поленницы.

После работы, за ужином, дядя Егор поставил торжественно на стол кастрюлю с добавкой ржаной каши.

— Ешьте, — сказал он. — Я бы вам и пирожки испёк, да муки нема. Вот погодите, покончат воевать — я вам такую штуку спеку, какую ещё царь не ел!

Грачи строят гнёзда

Стояли последние дни марта. С утра пригревало солнце, и на чёрной земле всё меньше и меньше оставалось снежных островков. Вокруг деревьев оттаяли лунки, а на ветвях стали набухать липкие, пахнущие горечью почки.

Варя с Леночкой Егоровой отправились в парк за ветками.

Леночка Егорова, казалось, совсем забыла, что она бывшая воспитанница института. Она быстро подружилась с новыми девочками. Играла со всеми вместе. Но особенно ей хотелось дружить с Варей.

Около большого тополя девочки остановились. Над ними качались тяжёлые ветки, но высоко — до них не дотянешься.

Варя подпрыгнула, но даже и кончиками пальцев не достала.

— Нет, так ничего не получится. Знаешь, — сказала Леночка, — давай на земле наберём веток.

Вокруг дерева на снегу валялось несколько веточек, но они были сухие, из таких ничего не распустится.

— Сломить ветку? — крикнул Наливайко. Он видел, как девочки прыгали вокруг дерева.

— А ты на дерево залезешь? — спросила Варя.

Наливайко обхватил ствол руками и ногами — вот-вот полезет вверх, но он не поднялся, а тяжело упал вниз.

— Я сейчас погодите… — сказал он отдуваясь.

— Мы тебя подсадим. Давай, Варя, подсадим его! Ты станешь вот так, а мы поддержим. — Леночка положила руки крест-накрест.

— Нет, так не пойдёт, — сказал Наливайко.

И в это время с тополя, стукнув Варю по голове, упала большая ветка.

— Держи!