Дмитрий Биленкин

Как на пожаре

* * *

Включилась первая программа. Затормозив, аппарат лёг в дрейф вокруг центрального светила. Раскрылись щитки, выдвинулись локаторы, ожили накопители информации. Скользящее в холодных пространствах тело аппарата стало похожим на махровую чёрную розу.

Датчики как губки впитывали всю разноголосицу космических полей и излучений. Иногда позади аппарата вспыхивали язычки огня. Тогда его орбита петлёй обвивала то одну, то другую планету. К ним зорко и пристально приглядывались чашеподобные локаторы. Но к поверхности планет разведчик не приближался.

Внезапно его приборы поймали радиопередачу…

Включилась вторая программа. Аппарат сошёл со звездоцентрической орбиты. Теперь он узил круги над избранной планетой. Его аналитический блок умно и быстро препарировал все идущие оттуда радио— и видеосигналы. И когда структура языков чужого мира была понята, включилась третья программа.

— “Эридан”, вы с ума спятили?! На четвёртую, говорю, на четвёртую! Что-о! “Плутон”, вас ещё не хватало…

Что “Эридан” валился из космоса с неисправными двигателями — это ещё полбеды. Что сеть внеземных станций уподобилась посудной лавке, куда шагнул слон, — тоже. Но авария центрального кибернетического мозга! Теперь все зависело от самообладания Тана Ростова, проворства его рук и крепости голосовых связок. Если бы в диспетчерской разом занялись все четыре угла, суматохи было бы меньше. Видеофоны неистовствовали, как болельщики в минуту гола, наземные службы орали сразу по пяти каналам, на пульте бились в истерике операционные сигналы, а тут ещё вышел на связь “Плутон”!

— Немедленно!…

Взмокшие помощники разом повернули головы.

— Всех переключить на вспомогательные центры! Всех!

— И даже…

— И даже! Всех!

— “Плутон” до сих пор не получил от вас команды, непорядок, — жирным голосом напомнил о себе орбитальный грузовик.

— Катитесь к черту! — огрызнулся Ростов. — “Эридан”, эй, “Эридан”! (Господи, что за олухи…)

— Буду жалов…

Локтем (пальцы были заняты) главный диспетчер вырубил связь с “Плутоном”. Ему было не до орбитального, ни до чего на свете, кроме “Эридана”. Мог ли его кто-нибудь понять, кроме диспетчера же? Он с силой оттолкнул руку помощника, сующего трубку видеофона. И тут, как назло, заглушая слова, на волну “Эридана” полезла посторонняя передача! Мир положительно сошёл с ума.

— Эй, на волне 8119, убирайтесь прочь! Сию же секунду!!! Да не тебе, “Эридан”, не тебе… 17-15, даю “Эридану” 17-15, сектор В, резерв! Подтверждения не слышу!

Ещё бы! Наглец и не думал убираться с волны. Он шпарил что-то своё, и голос “Эридана” тонул в помехах, как писк комара в рёве буйвола. Тан зашёлся от ярости.

— Вон из космоса!!! — заорал он так, что дневной свет в глазах пошёл красными пятнами. — 8119, убирайся вон!

Кажется, помогло. Волна очистилась. “Эридан” наконец уразумел, что от него требуется, расчётный центр справился с повреждением. Уф!…

И только теперь, когда можно было откинуться в кресле, и закурить сигарету, и мгновение ни о чем не думать, память выплеснула в сознание обрывок фразы из той, посторонней передачи. Тан Ростов не донёс сигарету до рта. Он так и замер с выпученными глазами.

Аналитический блок разведчика трижды оценил ситуацию. Трижды перепроверил полученные данные. Ошибки не было. В ответ на дружеское послание далёкой планеты последовал энергичный и недвусмысленный приказ убираться. Дважды повторенный, граничащий с оскорблением приказ.

У автомата не было гордости, но она была у его создателей. Они предусмотрели возможность враждебного отказа, и потому незамедлительно включилась запасная программа.

Локаторы мгновенно убрались в гнёзда, щитки захлопнулись, аппарат развернулся, за его кормой выросло пламя. Уже через час система негостеприимной звезды, отвергнувшая дружбу древней цивилизации Галактики, скрылась из виду.