Читаем Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ полностью

Моя судьба еще ли не плачевна:Ах, боже мой! что станет говоритьКнягиня Марья Алексевна!..

Но этот Фамусов, столь верный самому себе в каждом своем слове, изменяет иногда себе целыми речами.

Берем же побродяг и в дом и по билетам,Чтоб наших дочерей всему учить – всему:И танцам, и пенью, и нежностям, и вздохам,Как будто в жены их готовим скоморохам.

Это говорит не Фамусов, а Чацкий устами Фамусова, и это не монолог, а эпиграмма на общество.

Кто хочет к нам пожаловать – изволь.
Дверь отперта для званых и незваных.Особенно из иностранных,Хоть честный человек, хоть нет.Для нас равнехонько, про всех готов обед.А наши старички, как их возьмет задор,Засудят о делах, что слово – приговор!Ведь столбовые все, в ус никому не дуютИ о правительстве иной раз так толкуют,Что если б кто подслушал их – беда!Не то, чтоб новизны вводили – никогда!
Спаси их боже! Нет! а придерутсяК тому, к сему, а чаще ни к чему,Поспорят, пошумят и… разойдутся.

А дочки?

Французские романсы вам поютИ верхние выводят нотки;К военным людям так и льнут,А потому, что патриотки!

Нужно ли доказывать, что Фамусов слишком глуп для таких язвительных эпиграмм и так добродушно предан пошлой стороне своего общества, что считает за грех от другого услышать против него выходку; что, наконец, все это Фамусов говорит не от себя, а по приказу автора?.. Мало этого: сам Скалозуб острит, да еще как! – точь-в точь как Чацкий. Не верите? – Так прочтите:

Позвольте, расскажу вам весть:
Княгиня Ласова какая-то здесь есть,Наездница – вдова, но нет примеров,Чтоб ездило с ней много кавалеров На днях расшиблась в пух:Жокей не поддержал – считал он, видно, мух.И без того она, как слышно, неуклюжа;Теперь ребра недостает,Так для поддержки ищет мужа.

Каков Скалозуб! Чем хуже Чацкого?.. Впрочем, Лиза не без основания так остроумно, такою эпиграммою заметила о нем:

Шутить и он горазд – ведь нынче кто не шутит!

Но нигде субъективность автора не проявилась так резко, так странно и так во вред комедии, как в очерке характера Молчалина, который он заставляет делать самого же Молчалина:

Мне завещал отец,Во-первых, угождать всем людям без изъятья:Хозяину, где доведется жить,Слуге его, который чистит платья,Швейцару, дворнику – для избежанья зла,Собаке дворника, чтоб ласкова была!

А Лиза отвечает ему на эту оригинальную выходку эпиграммою, которая сделала бы честь остроумию самого Чацкого:

Сказать, сударь, у вас огромная опека!

Скажите, бога ради, станет ли какой-нибудь подлец называть себя при других подлецом? – Ведь Молчалин глуп, когда дело идет о чести, благородстве, науке, поэзии и подобных высоких предметах; но он умен, как дьявол, когда дело идет о его личных выгодах. Он живет в доме знатного барина, допущен в его светский круг и совсем не болтлив, но очень молчалив: так кстати ли ему подавать оружие на себя горничной, так простодушно хвастаясь своею подлостию?..

Перейти на страницу:

Все книги серии Новейший справочник школьника

Похожие книги

Толкин
Толкин

Уже много десятилетий в самых разных странах люди всех возрастов не только с наслаждением читают произведения Джона Р. Р. Толкина, но и собираются на лесных полянах, чтобы в свое удовольствие постучать мечами, опять и опять разыгрывая великую победу Добра над Злом. И все это придумал и создал почтенный оксфордский профессор, педант и домосед, благочестивый католик. Он пришел к нам из викторианской Англии, когда никто и не слыхивал ни о каком Средиземье, а ушел в конце XX века, оставив нам в наследство это самое Средиземье густо заселенным эльфами и гномами, гоблинами и троллями, хоббитами и орками, слонами-олифантами и гордыми орлами; маг и волшебник Гэндальф стал нашим другом, как и благородный Арагорн, как и прекрасная королева эльфов Галадриэль, как, наконец, неутомимые и бесстрашные хоббиты Бильбо и Фродо. Писатели Геннадий Прашкевич и Сергей Соловьев, внимательно изучив произведения Толкина и канву его биографии, сумели создать полное жизнеописание удивительного человека, сумевшего преобразить и обогатить наш огромный мир.знак информационной продукции 16+

Геннадий Мартович Прашкевич , Сергей Владимирович Соловьев

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное