Как они умерли

С тридцатого апреля 1535 года назначенная комиссия допрашивала сэра Томаса, но он решительно отказывался от обвинений. 1 июля Мора привезли на суд в Вестминстер, на котором ему вынесли обвинение в отказе высказать отношение к женитьбе короля и его главенству над церковью, в тайном сговоре с Фишером, что одному из прихожан, сэру Ричарду Ричу, он говорил, что парламент не имеет власти назначить суверена главой англиканской церкви.

Даже изнуренный долгим заключением, Мор защищался с достаточным воодушевлением. «Молчание, — заявил он, — не может считаться изменой, а по гражданскому праву, напротив, является знаком согласия». В письмах Фишеру сэр Томас лишь советовал ему поступить так, как тот считает правильным. Относительно Рича, главного свидетеля обвинения, Мор поинтересовался, как мог Рич сказать в отрывочном разговоре то, что из него не могли вытянуть в процессе длительных допросов.

Слова защиты Мора были очень убедительными, но судьи не могли переменить решения. Поняв, что он уже приговорен, сэр Томас сказал об акте главенства. Акт является, по его словам, «прямо попирающим законы Божьи и Святой Церкви, получая духовное превосходство от Рима», которое тому даровал «наш Спаситель, воочию присутствующий на земле». Мор закончил язвительным замечанием: «Но не за главенство вы жаждете моей крови, а за то, что я не унизился до снисхождения к браку короля».

Прежде чем Мор вновь вошел в Тауэр, он несколько раз обнялся со своей дочерью Маргарет Ропер, и эта сцена надолго осталась в памяти присутствующих. Перед казнью Мор читал молитвы, занимался медитацией, писал прощальные письма родным и друзьям. Его безразличие к смерти было очевидным: «Я буду огорчен, если это не случится завтра». 6 июля 1535 года, одетый в грубое серое рубище своего слуги Джона Вуда и держа в руках красный крест, сэр Томас Мор проделал недолгий путь на холм рядом с Тауэром, поговорив с несколькими встреченными им людьми, стоявшими вдоль дороги. Женщине, предложившей ему глоток вина, он ответил: «Христу при Его крестных муках давали не вино, а уксус», — и поклонился. Человеку, которому Мор помогал несколькими годами раньше, когда тот был погружен в отчаяние и который вновь нуждался в укреплении духа, пообещал, что помолится за него в ином мире. По слухам, тот человек больше не испытывал несчастья.

Слишком слабый, чтобы подняться на эшафот, Мор попросил шерифа помочь ему, добавив: «Когда я вновь сойду вниз, я смогу передвигаться сам». Он прочитал молитву «Помилуй меня, Господи» и обратился к толпе с коротким заявлением. Последние слова Мора были адресованы палачу: «Соберись с духом, человече, и делай свое дело. Шея у меня короткая, целься получше и не бей косо, ради сохранения своей чести». Затем Мор лег, убрав длинную седую бороду из-под топора, «чтобы ее не перерубили». «Так, с шуткой, — писал один потрясенный очевидец, — он и окончил свою жизнь».

Голову повешенного, по обычаю, обварили кипятком и надели на кол ограды Лондонского моста. Через месяц дочь Мора, Маргарет, уговорила палача отдать ей голову отца и захоронила ее в склепе Роперов под церковью Св. Дунстана в Кентербери. Тело было погребено в восточном конце церкви Св. Петра в Винцуле... недалеко от места казни и рядом с телом епископа Фишера. Через год рядом захоронили останки Анны Болейн. Через четыреста лет, в мае 1935 года, обоих мучеников канонизировали.

См. И. И. Рейнолдс (1953).

Моррисон Джим (Morrison Jim)

(1943-1971)

Певец и сочинитель текстов рок-группы «Доорз» считал себя талантливым поэтом. Идеалами Моррисона были Ницше и Рембо. Проводимые Моррисоном в пьяном угаре дни окончились далеко от дома, когда певцу было всего двадцать семь лет. «Меня занимает все, что касается мятежа, беспорядка, хаоса», — написал он однажды.

К июлю 1971 года он уже три месяца жил во Франции со своей давней подругой Памелой Коурсон. Последний альбом группы «Женщина» пользовался успехом, и члены группы репетировали новые композиции в ожидании возвращения Моррисона, прозванного Королем ящерицы. Но он, пытаясь в очередной раз выйти из затяжного запоя, сидел в парижских апартаментах на Рю Ботрейлн и тщетно старался сочинять стихи, не выходя из-за обеденного стола.