Как писать книги

Приступая к работе, определите для себя: кому адресован текст — читателю или потребителю. Некоторые авторы межавторских проектов всерьез считают, что пишут для Читателя (с большой буквы). И совершают большую ошибку, когда пытаются внутри проекта устраивать самочинные вальсы и па-де-де. Не надо оригинальничать. Работайте в рамках, уважайте тех, для кого работаете. Люди заплатили за гарантию — дайте им то, за что они заплатили.

У меня был приятель, одно время тяжко работавший на стройке. Как-то раз он поблагодарил меня за «Конанов», которых читает после работы за бутылкой пива. Моя книга помогала ему расслабляться. Не «Мракобес» с его проклятыми ответами на проклятые вопросы, не «Вавилонские хроники» с их, как я считала, бахтинским смехом, даже не «Меч и Радуга» с ее феерическим миром, а незатейливый «Конан».

Тогда я поняла, что нашего потребителя нужно уважать так же искренне и глубоко, как мы любим нашего читателя. Неважно, что потребителю нужен не весь наш писательский дар, а только какая-то его часть — стилистический навык плюс умение создавать сюжет в рамках заданного мира. Мы взялись за работу, мы должны эту работу сделать хорошо.

Вторая засада, связанная с неразличением читателя и потребителя, случается в мозгу писателя, претендующего на создание авторского проекта. И заключается она в следующем: не без помощи внутреннего цензора такой писатель думает — как бы мне читателя увлечь. Дай-ка расставлю ему ловушки, захвачу его фантазию такими-то и такими-то испытанными приемами… То есть читатель в мозгу такого писателя превращается в потребителя. А путаница понятий никогда до добра не доводила.

Будем различать вот какие вещи.

Не надо нарушать естественные законы вашего текста. Существуют эпизоды, которые продиктованы логикой характеров и событий. Если герой книги — ловелас, значит, неизбежны и необходимы сексуальные сцены. Какие — продиктовано жанром: «романтика» для нежных школьниц — поцелуи и намеки, эротический роман для домохозяек — нечто потяжелее и пооткровеннее. Если главный герой — убийца-нинзя — значит, необходимы сцены насилия (надо же показать героя за работой). Если главгерой пират — правильно, хотя бы один абордаж необходим. И так далее.

Но кто-то выдумал якобы законы якобы для «захвата читательского внимания»: эротические сцены, сцены насилия, погони, описания технических приспособлений, введение в текст монстров. Почему-то «считается», что это обладает волшебной силой увлекать и удерживать читателя. И поэтому, мол, «оно» необходимо в тексте. Всегда.

Сами по себе эти сцены, приемы и персонажи могут иметь смысл, а могут никакого смысла не иметь. Они оправданы лишь в том случае, если они были необходимы самому автору. Если читатель (не равняющийся потребителю) обнаружит, что автор пытается расставлять на его пути эти незатейливые капканчики, то он обойдет их и ни в один не попадется. Попросту говоря, перелистнет эти эпизоды и сочтет их в книге лишними. Так случилось и с той отвратительной эротической сценой в серьезном романе моего знакомого, о чем я уже рассказывала.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, мы различаем читателя авторского проекта и читателя межавторского проекта.

Не забывая о том, что может быть один и тот же человек.

«Межавторский» читатель ждет гарантий. «Авторский» — удивления.

Межавторскому читателю необходимо расслабиться, текст дает ему это ощущение без всяких ответных усилий с его стороны. Авторский читатель не боится душевной работы, и текст позволяет ему подключиться к эмоциональному сопереживанию путем некоторого напряжения.

Межавторский текст в идеале не разочаровывает. Авторский текст всегда заключает в себе некоторый риск для читателя.

Читателя межавторского текста я предлагаю называть потребителем, читателя авторского текста — собеседником и другом.

Соответственно, отношения между читателем и писателем строятся на основе уважения в первом случае и любви — во втором.

О пользе грамматики

Когда я задумывала эту книжку, мне виделись глубокомысленные многостраничные рассуждения о художественном образе, о структуре сюжета, о проблематике произведения. Книга, подобная этой, — в первую очередь возможность высказаться (да еще так, чтобы не перебивали) на всякие животрепещущие темы, вроде «нужны ли мы нам», «что такое фэнтези», «что такое женская литература», «правда ли, что фантастика — для мужчин, а фэнтези — для женщин», «умерла ли фантастика» — и так далее.

Но в процессе подготовки материала оказалось, что самые больные мозоли у меня не там, где у всех нормальных людей помещается теория. Интереснее всего оказалось для меня размышлять о грамматике, о синтаксисе и пунктуации, о синонимах, антонимах, всяких таких штуках, которые позволяют автору с дьявольской ловкостью манипулировать сознанием.