Как пишут стихи

Уж луга и нивы пусты,Пахарь в хижине храпит...Братцы, что за важный вид!На большом листе капустыВон Шишимора летит:На ковре на самолетеХитрый казнодей сидит;Полночь близко; он к работе,К черным радостям спешит...Пауков добычу крадетИ высасывает мух;Он со всякой ведьмой ладит,Он наушник злых старух.В сад ли лазить кто решитсяК милой в ночь через забор?Вдруг Шишимора примчится,

Свистнет, весь поднимет двор,Всех напустит на детину,Дворнику подаст дубину,Псов разбудит: стук и вой!И с разодранной шинелью,И с разбитой головойПуть к опасному веселью,Обтирая кровь и пот,Страстный витязь проклянет!..

Это написал в 1830 году Александр Одоевский.

Стихи эти написал соратник Грибоедова Кюхельбекер...

А вот эти стихи по ряду черт родственны есенинской поэзии:

Когда умру, смиренно совершитеПо мне обряд печальный и святой,И мне стихов надгробных не пишите,И мрамора не ставьте надо мной.

. . . . . . . . . . . . . . .Во славу мне все чашу круговуюНаполните блистательным вином,Торжественно пропойте песнь роднуюИ пьянствуйте о имени моем.Все тлен и миг! Блажен, кому с друзьямиСвою весну пропировать дано,Кто видит мир туманными глазамиИ любит жизнь за песни и вино!..

Это стихи Николая Языкова.

И, наконец, приведу строфы, очень напоминающие Твардовского:

Не раз мне с дела и с безделья,Не раз с унынья и с веселья,С излишества добра и зла,С тоски столичного похмельяО четырех колесах келья

Душеспасительна была.Хоть телу мало в ней простору,Но духом на просторе я.И недоступные обзоруИз глаз бегущие края.... . . . . . . . . . . . . .Как волны льющиеся тучи;Здесь лес обширный и дремучий,Там море жатвы золотойВсе тешит глаз разнообразноКартиной стройной и живой,И мысль свободно и развязно,Сама, как птица на лету,Парит, кружится и ныряетИ мимолетом обнимаетИ даль, и глубь, и высоту.

. . . . . . . . . . . . .Так! Отъезжать люблю порою,Чтоб в самого себя войти,И говорю другим: прости!Чтоб поздороваться с собою.. . . . . . . . . . . . .Люблю по нивам, по горамЗа тридевять земель, как в сказке,Летать за музой по следамВ стихоподатливой коляске;Земли не слышу под собой,И только на толчке, иль в яме,Или на рифме поупрямейОпомнится ездок земной...

Эти строки написаны за век с четвертью до поэмы "За далью — даль" Петром Вяземским...

Не следует понимать эти сопоставления как доказательства прямого продолжения (а тем более подражания) поэзии Пушкинской поры в творчестве позднейших поэтов. Кстати сказать, в иных случаях можно с большими основаниями предположить, что поэзия предшественника вообще была неизвестная потомку. Так, Некрасов едва ли знал поэзию Катенина, а Хлебников — приведенные стихи Одоевского, опубликованные лишь в 1922 году, в год смерти Хлебникова.

Существо дела именно в том, о чем уже было сказано: Пушкинская эпоха это та полнокровная юность русской поэзии, которая в той или иной форме воплотила в себе ее основные грядущие возможности и стремления.