Как по лезвию

Как горят костры у Шексны-реки[151]Как стоят шатры бойкой ярмаркиДуга цыганская[152]ничего не жальотдаю свою расписную шальа цены ей нет — четвертной билет[153]жалко четвертак — ну давай пятакпожалел пятак — забирай за такрасписную шальВсе, как есть, на ней гладко вышитогладко вышито мелким крестиком[154]как сидит Егор в светлом теремев светлом тереме с занавесками[155]с яркой люстрою электрическойна скамеечке, крытой серебромшитой войлокомрядом с печкою белой, каменнойважно жмуритсяловит жар рукой.На печи его рвань-фуфаечкаприспособиласьда приладилась дрань-ушаночкада пристроились вонь-портяночкив светлом теремес занавесками да с достоинством[156]ждет гостей Егор.[157]А гостей к нему — ровным счетом двор.Ровным счетом — двор да три улицы.— С превеликим Вас Вашим праздничкоми желаем Вам самочувствия,дорогой Егор Ермолаевич.Гладко вышитый мелким крестикомулыбается государственно

выпивает он да закусываета с одной руки ест соленый гриба с другой руки — маринованныйа вишневый крем только слизываеттолько слизывает сажу горькуюсажу липкуюмажет калачибиты кирпичи...Прозвенит стекло на сквозном ветруда прокиснет звон в вязкой копотида подернется молодым ледком.Проплывет луна в черном маслице[158]в зимних сумеркахв волчьих праздникахтемной гибелью сгинет всякоедело Божие[159]там, где без суда все наказаны[160]там, где все одним жиром мазанытам, где все одним миром травленыда какой там мир — сплошь окраинагде густую грязь запасают впрокнабивают в ротгде дымится вязь беспокойных строк,как святой пометгде японский бог с нашей матерьюповенчалися общей папертьюОбраза кнутом перекрещены— Эх, Егорка ты, сын затрещины!Эх, Егор, дитя подзатыльника,вошь из-под ногтя — в собутыльники.В кройке кумача с паутиноюдогорай, свеча!Догорай, свеча — х... с полтиною!Обколотится сыпь-испарина,

и опять Егор чистым бариномв светлом тереме, шитый крестиком,[161]все беседует с космонавтами,а целуется — с Терешковою,с популярными да с актрисамивсе с амбарными злыми крысами.— То не просто рвань, не фуфаечка,то душа моя несуразнаяпонапрасну вся прокопченнаянараспашку вся заключенная...— То не просто дрань, не ушаночка,то судьба моя лопоухаявон, дырявая, болью трачена,по чужим горбам разбатрачена...— То не просто вонь — вонь кромешнаято грехи мои, драки-пьяночки...Говорил Егор, брал портяночки.Тут и вышел хор да с цыганкою,знаменитый хор Дома Радиои Центрального Телевиденияпод гуманным встал управлением.— Вы сыграйте мне песню звонкую!Разверните марш минометчиков!Погадай ты мне, тварь певучая,очи черные, очи жгучие,погадай ты мне по пустой руке,по пустой руке да по ссадинам,по мозолям да по живым рубцам...— Дорогой Егор Ермолаевич,Зимогор ты наш Охламонович,износил ты душудо полных дыр,так возьмешь за то дорогой мундир

генеральский чин, ватой стеганый,с честной звездочкой да с медалями...Изодрал судьбу, сгрыз завязочки,так возьмешь за то дорогой картузс модным козырем лакированным,с мехом нутряным[162]да с кокардою...А за то, что грех стер портяночки,завернешь свои пятки босыев расписную шаль с моего плечавсю расшитую мелким крестиком...Поглядел Егор на свое рваньеи надел обмундирование...Заплясали вдруг тени легкие,[163]заскрипели вдруг петли ржавые,отворив замки Громом-посохом,в белом саванеСнежна Бабушка...— Ты, Егорушка, дурень ласковый,собери-ка ты мне ледяным ковшомда с сырой стеныда с сырой спины[164]капли звонкие да холодные...[165]— Ты подуй, Егор, в печку темную,пусть летит зола,пепел кружится,в ледяном ковше, в сладкой лужицезамешай живой рукой кашицуда накорми меня — Снежну Бабушку...[166]Оборвал Егор каплю-ягоду,через силу дул в печь угарную.Дунул в первый раз — и исчез мундир,генеральский чин, ватой стеганый.И летит зола серой мошкою

да на пол-топтунда на стол-шатун[167]на горячий лоб да на сосновый гроб.[168]Дунул во второй — и исчез картузс модным козырем лакированным...Эх, Егор, Егор! Не велик ты грош,не впервой ломать.[169]Что ж, в чем родила мать,в том и помирать?[170]Дунул в третий раз — как умел, как мог,и воскрес один яркий уголек,и прожег насквозь расписную шаль,всю расшитую мелким крестиком.[171]И пропало все. Не горят костры,не стоят шатры у Шексны-реки,[172]нету ярмарки.Только черный дым тлеет ватою.Только мы сидим виноватые.[173]И Егорка здесь — он как раз в тот мигпапиросочку и прикуривал,опалил всю бровь спичкой серною.Он, собака, пьет год без месяца,утром мается, к ночи бесится,да не впервой ему — оклемается,[174]перемается, перебесится,перебесится и повесится...[175]Распустила ночь черны волосы.Голосит беда бабьим голосом.Голосит беда бестолковая.В небесах — звезда участковая.Мы сидим, не спим.[176]Пьем шампанское.Пьем мы за любовьза гражданскую.