Как понять собаку. Научись говорить на языке лучшего друга

И снова, еще до первой встречи с Джаззи, у меня уже сложилось четкое представление о том, с кем придется иметь дело. Подходя к входной двери, я услышала яростный лай, но на сей раз совсем иного характера, чем лай абсолютно уверенного в себе Спайка. Этот лай был отрывистым, отчаянным, почти паническим. Мои подозрения подтвердились, когда я вошла в дом. Пока мы обменивались приветствиями с Джен и Стивом, Джаззи продолжал лаять заливисто и даже еще более агрессивно. При этом язык его телодвижений был до крайности противоречивым, но особого внимания заслуживала занятая им позиция. В отличие от Спайка, который подошел ко мне вплотную, Джаззи держался на расстоянии метра в два, не меньше. Для меня было очевидно, что собака в ужасе, что вся ситуация для нее выглядит не менее, а, пожалуй, более устрашающей, чем для людей, с которыми ему приходится вступать в общение. Это был типичный пример вынужденного вожака, собаки, которой приходится нести бремя лидерства, а она совсем к этой роли не приспособлена. Нам предстояло освободить его от этой непосильной ноши.

Как я уже объясняла, все собаки реагируют на подаваемые мной сигналы по-разному, причем различается не только скорость реакции, но и ее характер. Некоторые собаки, подобные Спайку, сопротивляются, не хотят уступать позиций вожака. Их уверенность столь сильна, что они никак не могут смириться с утратой статуса лидера. (Среди людей таковы, пожалуй, политики. Обратите внимание, как люди типа Маргарет Тэтчер цепляются за возможность остаться у власти, даже когда их срок выходит.) Но многие собаки с готовностью и явным облегчением снимают с себя обременительный груз власти. Джаззи был из таких.

Я начала работать с Джен и Стивом как обычно, объяснив им суть метода и предложив немедленно применить его на практике. Пока мы разговаривали, Джаззи был с нами в комнате. По-прежнему держась на почтительном расстоянии, он продолжал безостановочно рычать и лаять. Я, конечно, давно научилась не обращать внимания на подобные помехи при разговоре, но хозяева, как это часто бывает, постоянно отвлекались и предлагали убрать пса в другую комнату. Я попросила не обращать на него внимания, и они изо всех сил старались. Через полчаса их стойкость была вознаграждена. Внезапно Джаззи перестал издавать звуки, отвернулся от нас и направился к лестнице, расположенной в середине комнаты необычной планировки. Под нашими взглядами пес поднялся наверх и плюхнулся прямо на площадке, повернувшись к нам задом. Он напоминал обескураженного ребенка, демонстрирующего свою обиду.

В любой ситуации важно, чтобы у собаки был путь к отступлению, чтобы она имела возможность при необходимости выйти из ситуации. Самое плохое — загонять собаку в угол. Из этого неприятнейшего положения есть два выхода: в ужасе замереть или прорываться на свободу с боем. Вот тогда-то и начинаются серьезные неприятности. Именно поэтому мы предоставили Джаззи сидеть, где сидит. Джен и Стив поинтересовались, не нужно ли принести его обратно, но я их уверила, что Джаззи сделал именно то, что от него ожидалось. Собака совершенно очевидно столкнулась с новой для себя ситуацией и теперь соображала, как себя вести. Я посоветовала Джен и Стиву и впредь не подниматься наверх за Джаззи, а подзывать к себе. С собаками, которые отучаются кусаться, это очень важный момент: нельзя ставить их в положение, когда единственным способом обороны кажется нападение.

Джаззи просидел наверху почти полчаса. Затем он неожиданно поднялся, торопливо спустился по ступенькам и улегся на ковре. Вскоре он лежал, растянувшись на ковре прямо перед нами. Я отлично помню эту комнату, залитую солнечным светом. Тогда я невольно подумала, что тени, похоже, скоро совсем уйдут из жизни Джен и Стива. Равновесие силы было явно нарушено и теперь за какой-то час сдвинулось в нужную сторону. Вдруг Джаззи избавили от всех забот и тягот. Он более не ощущал ответственности за людей в комнате. Напротив, он с готовностью ждал удобного момента, чтобы вручить «верительные грамоты» новым вожакам. Позднее я осознала, что Джаззи был буквально на грани гибели. Катастрофа могла разразиться через считанные дни. Мое вмешательство было последним шансом — и мы им воспользовались. Не могу передать, какое удовлетворение я испытывала от проделанной работы.

Осталось рассказать, что через два года после этих событий Джен позвонила мне снова. Их со Стивом обеспокоило то, что Джаззи снова стал лаять и рычать на приходящих в дом людей. Начал он и цапать хозяев за пальцы, если у него пытались что-то отобрать. Когда я спросила, выдерживают ли они по-прежнему правило Пяти минут, они признались, что забыли об этом. Джаззи вел себя настолько хорошо, что эта процедура показалась им лишней — «да просто надоело, честно говоря».