Как сделать капитализм приемлемым для общества

Однако параллельно с глобализацией происходило дерегулирование финансовых рынков. Как нам теперь известно, инвестиционные банкиры разработали целый ряд рискованных инвестиционных стратегий, позволивших очень узкому кругу людей приобрести невиданные богатства ценой дестабилизации глобальной экономики в целом. Следствием этого стал англоамериканский финансовый кризис 2008 г. Но система нерегулируемых высокорисковых финансов сохранилась. Наша зависимость от банковской системы привела к тому, что правительства самых разных стран помогли банкам выбраться из ловушки, в которую они угодили по собственной инициативе. Во многих случаях, чтобы получить необходимые средства, государства должны были пойти на сокращение социальных расходов. Для того чтобы спасти супербогачей, пришлось взывать к бедноте. Более того, государства поощряли банки к возвращению к безответственной деятельности, но с условием, что они несколько умерят свой пыл, рассчитывая на восстановление платежеспособности. В прошлом, в пору успехов, нерегулируемая финансовая модель использовалась для демонстрации способности банков и рынков совместно решать множество мировых экономических проблем; отсюда в социал-демократическом подходе, основывающемся на регулируемых рынках и сильной социальной политике, не было необходимости

. Если же модель потерпела неудачу, следует как можно быстрее «поставить ее на ноги», чтобы не оставить

социал-демократическому подходу ни единого шанса

. Орел – выигрывает неолиберализм, решка – проигрывает социал-демократия.

Кроме того, необходимо упомянуть о важнейшем изменении в современном капитализме, предшествовавшем первым двум и произошедшем в базе поддержки социал-демократии. Изначально это политическое движение опиралось на занятых физическим трудом рабочих предприятий обрабатывающей промышленности (прежде всего на мужчин), на рабочий класс. Признание его прав и обязанностей стало первым случаем в истории организованных обществ, когда множеству обычных трудящихся было позволено сыграть эту роль. Представители рабочего класса пополняли ряды сторонников политических течений, признававших ограниченность свободного рынка и требовавших предоставить трудящимся шанс на безопасную достойную жизнь. Этот класс создавал профсоюзы, кооперативные движения, а также социалистические, социал-демократические и рабочие партии. Однако начиная с 1970-х годов в странах Северной Европы, а затем и в других государствах мира разворачивается процесс сокращения и абсолютных, и относительных размеров рабочего класса. Непрерывное повышение производительности труда в обрабатывающей промышленности привело к снижению потребности в большом количестве промышленных рабочих; на начальных этапах глобализации происходило перемещение значительной части промышленных производств в новые развивающиеся экономики; а увеличивавшийся спрос на услуги различных типов привел к появлению нового типа рабочей силы. Важнейшей составляющей этой рабочей силы было участие в предоставлении общественных услуг: в сфере здравоохранения, образования, охраны общественного порядка и безопасности, в государственном управлении. Это обеспечило социал-демократам новую базу поддержки, поскольку они выступали за рост сферы государственных услуг. Социал-демократическим партиям удалось заручиться и поддержкой женщин, занимавших значительную часть рабочих мест, связанных с предоставлением общественных услуг. Сфера частных услуг оказалась более устойчивой к влиянию социал-демократов, но не потому, что ее работников привлекали другие партии и политические силы. Нет, она оказалась довольно аморфной, не способной «произвести на свет» некое определенное политическое направление. Казалось бы, с этой проблемой сталкиваются все партии. Но именно социал-демократия, как сила бросающая вызов основному распределению власти в экономике, нуждается в положительной, четко определенной базе поддержки. Таким образом, общее ослабление политической идентичности оказало на социал-демократию более сильное влияние, чем на партии, представляющие группы интересов, сильными сторонами которых являются рынок и экономика сами по себе.

К началу XXI в. обе группы базовой поддержки социальной демократии были вынуждены занять оборонительную позицию. Численность рабочего класса, занятого физическим трудом, неуклонно уменьшалась, а государственные служащие (в широком смысле, включая сотрудников не только государственных органов, но и государственных организаций, учреждений, предприятий) подвергались непрерывным нападкам со стороны неолиберальных политиков и публицистов. Их выставляли паразитами, живущими за счет налогов, собираемых с трудящихся в частном секторе. Однако если попытаться представить себе деньги, расходуемые на общественные услуги, как купюры, которые с таким же успехом могли бы быть зарыты в яме (образ, часто используемый неолибералами в своей риторике), то что мы должны сказать о людях, извлекающих доход из того, что они помещают его в яму?