Как стать авантюристом? Размышления миллионера

— Для начала надо выяснить, чего они боятся. А боятся сверхбогатые люди одного — быть разоблаченными. Мнение «богатый значит умный, раз смог заработать огромные деньжищи» — миф. Потому-то эти люди за званиями, регалиями, как правило, прячут свою ничтожность. Сверхбогатые, влиятельные люди создают некий набор из символов, за которым прячут страх быть разоблаченными, уличенными в некомпетентности или элементарной безграмотности.

Так, в незнакомых компаниях они боятся говорить и поэтому, как правило, «глубокомысленно» сохраняют безмолвие, молчанием создавая себе ореол очень умных людей. На самом же деле они молчат, потому что не могут свободно говорить, боятся быть разоблаченными. Жены сверхбогатых людей и политические бизнесвумен, обремененные мультимиллионными состояниями, с незнакомыми стараются помалкивать и со стороны кажутся очень умными. И те, и другие живут в мире, где все к их услугам: салоны, выставки, рестораны, фитнес-центры, магазины, прислуга… Это некий замкнутый мир, в котором им всегда рады и всегда прислуживают. В этом мире у сверхбогатых людей складывается интересная манера говорить — они всегда учат. Одних они учат, как заниматься спортом, других — как быть ухоженными, третьим рассказывают, как и во что одеваться, четвертым — что покупать и что в моде. Они учат до самозабвения и учат всегда нижестоящих — тех, кто не может спорить. Равенства в их обществе не бывает. Если где-нибудь на выставке встретились три-четыре богатые женщины, среди них все равно одна будет богаче и влиятельнее. Именно она начнет учить остальных. Если она уйдет, учить начнет та, что идет следом по влиянию и состоянию.

То, что говорил этот состоятельный человек, развалившись в шикарном кабинете в центре Киева, заставило меня в глубине души ухмыльнуться. «Неужели, Геннадий Викторович, вы действительно сейчас это рассказываете, ведь говорите о таких же, как вы сами…» — подумала я. Но он, не замечая моего удивления, продолжал отвечать на вопрос:

— И мужчины, и женщины, скрывающие себя настоящих, то есть, тех, кто вчера еще был без денег, не имел возможности покупать вещи даже на базаре и в кратчайший срок стал богатым, неизбежно превращаются в моралистов. Это их психологическая защита.

С утра до вечера они читают кому-нибудь мораль: водителю, тренеру, продавцу, официанту, повару… Их мужья на фирмах и на должностях учат подчиненных быть честными, вести себя достойно, выполнять свои функциональные обязанности, но это не мешает им и приворовывать государственные средства и недоплачивать зарплату персоналу. Их жены все время рассуждают на темы честности и морали, хотя прекрасно знают, что и капиталы мужа, и их собственное поведение не всегда соответствовали моральным устоям.

Как политический психолог могу сделать вывод, что две темы общения у сверхбогатых неискоренимы: это наставление окружающих и выпячивание своей «высокой моральности» на всеобщее обозрение. Вспомни, о чем говорит Ющенко — о ценностях и морали, жена Ющенко — о помощи детям и защите материнства. Но это не мешает Ющенко быть одним из самых богатых людей страны, занимая только государственные должности, а Катерине, получив деньги на больницу будущего, за пять лет так и не начать ее строить. Янукович, накапливая профессорские, академические и прочие регалии, часто путает известных писателей, поэтов и географические названия. Азаров говорит о борьбе с коррупцией и о том, что начинать надо с себя, забывая о том, откуда у него собственно деньги и имущество. Тимошенко с нулевой декларацией о доходах, в бронированном «Мерседесе», одетая в Louis Vuitton

, имеет огромные счета в оффшорах и заявляет, что все это для людей. И это первые лица государства!

А какими соловьиными трелями заливаются о морали жены банкиров и олигархов!.. С каким упоением они учат свою прислугу, продавцов в магазине, официантов, компаньонов, портных. Послушай Черновецкого и Кильчицкую — эти вообще кроме морали не говорят ни о чем.

— Подождите, — прервала я наконец Балашова, — ясно, почему богатых волнует красота и здоровье. Но почему они говорят о морали? Это что — понты такие?